В начале 1722 года, когда двор находился в Москве, получено было известие от русского консула в Персии Семена Аврамова, что афганцы, восставшие против шаха Гуссейна под начальством Махмуда, сына Мирвеизова, 18 февраля стояли уже только в 15 верстах от Испагани. Шах выслал против них войско, но оно было поражено, и первый побежал любимец шаха главный визирь Эхтимат-девлет; победитель 7 марта подошел к Испагани и расположился в предместиях. Гуссейн по требованию народа назначил наместником старшего сына своего, но персияне обнаружили неудовольствие, и шах назначил второго сына; когда и этот не понравился, то назначен был третий сын, Тохмас-Мирза. Но эти распоряжения не поправили дела; после второй проигранной битвы персияне совершенно потеряли дух, а жулжинские армяне, называвшиеся так по имени предместья, где жили, все передались на сторону победителя. Потом из Константинополя было получено известие, что афганцы овладели Испаганью.
При таких известиях медлить было нельзя, тем более что турки прежде всего могли воспользоваться падением Персии и утвердиться на берегах Каспийского моря, которое Петр считал необходимым для Балтийского моря. В апреле Петр писал из Москвы к генерал-майору Матюшкину, заведовавшему приготовлением судов на Верхней Волге: "Уведомьте нас, что лодки мая к пятому числу поспеют ли, также и ластовых судов к тому времени сколько может поспеть? И достальные ластовые суда сколько к которому времени могут поспеть, о том чаще к нам пишите и в деле поспешайте". Матюшкин должен был доставить суда в Нижний к 20 мая, причем обещал и недоделанные суда взять с собою и доделывать дорогою. Часть гвардии отправилась из Москвы 3 мая на судах вниз по Москве-реке. 13 мая выехал сам император сухим путем в Коломну, где соединились с ним генерал-адмирал граф Апраксин, Петр Андреевич Толстой, которого Петр брал с собой для переписки, и другие вельможи; в Коломну же приехала и императрица Екатерина Алексеевна, отправлявшаяся вместе с мужем в поход. Из Коломны Петр со всеми своими спутниками отправился Окою в Нижний, куда приехал 26 мая и пробыл до 30, дня своего рождения. День этот Петр праздновал таким образом: рано приехал он с своей галеры на берег и пошел к Апраксину в его квартиру; побыв здесь несколько времени, поехал верхом в соборную церковь к литургии; после обедни вместе с императрицею пошел пешком к архиерею при колокольном звоне, продолжавшемся полчаса; после звона началась стрельба в городе из тринадцати пушек, после городовой стрельбы стреляли у Строганова на дворе из нескольких пушек. Затем началась пушечная стрельба с судов. Стрельба кончилась ружейным залпом, причем полки были расставлены на луговой стороне по берегу. От архиерея император и императрица поехали в дом Строганова, где обедали вместе с прочими господами; после обеда, в 6-м часу, отправились к купцу Пушникову, а оттуда Петр переехал на свою галеру и в 9-м часу отправился далее Волгою к Астрахани.
18 июля Петр с пехотными полками отплыл из Астрахани и на другой день вышел в море; конница шла сухим путем по направлению к Дербенту. Пехоты считали 22000, конницы - 9000; 20000 козаков, столько же калмыков, 30000 татар и 5000 матросов. 27 июля, в день Гангутской победы, войска высадились на берег в Аграханском заливе; Петр ступил на землю первый: его принесли на доске четыре гребца, потому что за мелководьем шлюпки не могли пристать к берегу. На месте высадки немедленно устроили ретраншемент. В тот же день было получено неприятное известие, что бригадир Ветерани, отправленный для занятия Андреевой деревни, был в ущелье осыпан стрелами и пулями неприятельскими; растерявшись, Ветерани, вместо того чтоб как можно скорее выбираться из ущелья, остановился и вздумал отстреливаться, тогда как неприятель, скрытый в лесу на горах, был невидим; вследствие этого потеряно было 80 человек; тогда полковник Наумов, видя ошибку бригадира, согласился с остальными офицерами, бросился на Андрееву деревню, овладел ею и превратил в пепел. В Аграханском заливе Петр имел любопытный разговор с молодым офицером Соймоновым, которого расторопность и знание дела император тотчас заметил. Соймонов распространился перед Петром, что западные европейцы ездят далеко в Восточную Индию, а русским от Камчатки близко. Государь слушал внимательно, но когда молодой человек кончил, сказал ему: "Слушай, я то все знаю, да не ныне, да то далеко; был ты в Астрабатском заливе? Знаешь ли, что от Астрабата до Балха в Бухарин и до Водокшана и на верблюдах только 12 дней ходу, а там во всей Бухарин средина всех восточных коммерций, и видишь ты, горы и берег подле оных до самого Астрабата простираются, и тому пути никто помешать не может".
Дождавшись кавалерии, которая много натерпелась в степном походе, и разославши манифесты к окрестным народам с требованием мирного подчинения, Петр 5 августа выступил в поход к Таркам, и на другой день ему был представлен владелец тарковский Адильгирей. Император принял его, стоя перед гвардиею; Адильгирей объявил, что до сих пор служил русскому государю верно, а теперь будет особенно верно служить. Когда бывший господарь князь Кантемир перевел эти слова, Петр отвечал: "За службу трою будешь ты содержан в моей милости". В тот же день были представлены государю султан Махмуд аксайский с двумя другими владельцами; увидавши императора, они пали на колена и объявили, что желают быть под покровительством его величества; Петр обнадежил их своею милостию и покровительством. 12 августа войско приблизилось к Таркам с распущенными знаменами, барабанным боем и музыкою и стало лагерем под городом. За пять верст до города встретил госудая Адиль-гирей, когда Петр ехал перед гвардиею в строевом платье: Шевкал сошел с лошади, низко поклонился императору и поздравил с приездом. Государь снова обнадежил его своею милостию и уверил, что подданным его не будет никакой обиды от русского войска. Потом шевкал подошел к карете императрицы, поклонился низко и поцеловал землю. На другой день Петр ездил для гулянья в Тарковские горы в сопровождении трех драгунских рот, осматривал старинную башню, откуда по просьбе Адильгирея отправился к нему в дом; сначала гости были в двух больших комнатах с каменными фонтанами, потом хозяин повел их в комнату, где живут жены, убранную коврами и зеркалами; вошли две жены шевкала в сопровождении других знатных женщин, поклонились в землю и целовали правую ногу императора, а после по их просьбе допущены и к руке. Принесли скатерть, поставили разные кушанья и фрукты; шевкал налил в чашки горячего вина и поднес государю. Петр сейчас же обратил внимание на множество ценинной посуды в доме шевкала и спросил, откуда ее берут; Адильгирей отвечал, что ее делают в персидском городе Мешете. На прощанье хозяин подарил гостю серого аргамака в золотой сбруе. 14 августа обе жены шевкала были у императрицы, целовали ногу и руку и поднесли шесть лотков винограду. 15 августа, в Успеньев день, государь и государыня слушали всенощную и обедню в церкви Преображенского полка; по окончании обедни Петр сам размерил около того места, где стояла церковь, и положил камень, то же сделала императрица и все присутствовавшие, и таким образом быстро набросан был курган в память русской обедни перед Тарками.