Глава третья. Продолжение царствования Петра I Алексеевича (часть 41)

<< назад | начало | вперед >>

3 июня в Екатерингофе Петр подписал составленную в коллегии Иностранных дел инструкцию поручику гвардии графу Платону Мусину-Пушкину: "Ехать ему в Париж наскоро на экстраординарной почте, объявляя в нашей земле, что послан в Голландию для некоторых партикулярных комиссий, а за границею объявлять, что едет на воды; ехать прямым путем, не заезжая в Голландию. Приехав в Париж, стать на особливой квартире, потом быть у барона Шлейница и объявить ему, что прислан с ответом к нему на его реляции, и вручить ему рескрипт; объявить при этом, что посланы с ним к регенту две грамоты: одна - о том же деле, а другая - кредитив для отправления партикулярного комплимента и чтоб он, Шлейниц, представил его регенту на приватной аудиенции. Потом как можно скорее домогаться ему быть у регента на приватной аудиенции одному, домогаться секретно, чтоб Шлейниц о том проведать скоро не мог; объявить регенту наедине, что так как дело, о котором мы писали к нему, великой важности, то угодно ли его высочеству вести его чрез барона Шлейница, как человека немецкой нации, и приятна ли ему его персона? Если регент объявит, что персона Шлейница ему приятна, то отдать последнему нужные бумаги; если же объявит, что неугодно, то бумаги удержать и объявить регенту, что мы не только переговоры поручим другому министру российской нации, именно князю Куракину, но и велим отозвать Шлейница совсем от двора французского; объявить, что если персона Шлейница регенту и непротивна, то все мы желаем, чтоб он вел переговоры не один, а вместе с князем Куракиным". В грамоте к регенту были объявлены условия, на которых царь соглашался заключить мир с Швециею при французском посредничестве.

13 июня Мусин-Пушкин приехал в Париж, 19-го был у регента на приватной аудиенции вместе с Шлейницем, и только 4 августа удалось ему быть одному. На вопрос Мусина-Пушкина, верит ли он Шлейницу, регент отвечал: "Без сомнения, лучше верится природному, чем чужестранному" - и послал за Дюбуа, которому поручил переговорить о подробностях с Мусиным-Пушкиным, причем сказал: "Шлейниц - немец, оттого я ему мало верю". Дело с Дюбуа шло медленно, ибо внутренние дела поглощали все внимание регента: финансовая система Лау рушилась! 21 августа Дюбуа объявил Мусину-Пушкину, будто регент сказал: "Надобно нам прежде об этом подумать". Потом Дюбуа сказал: "О котором деле мы с Шлейницем говорили - все, от слова до слова, в Ганновере, в Швеции и Вене известно. Кроме Шлейница, некому этого разгласить. Хотя это разглашение не может в нашем деле никакого препятствия сделать, однако надобно принять другие меры, а князю Куракину сюда приехать нельзя, потому что нельзя будет утаить его приезда". Как скоро в Петербурге получили донесение Мусина-Пушкина об этом разговоре Дюбуа, то Шлейниц был отозван, и на его место назначен князь Василий Лукич Долгорукий; но еще прежде царь велел Мусину-Пушкину предложить регенту прислать в Петербург аккредитованного министра, с которым можно было бы обо всем откровенно объясниться и который, с другой стороны, доносил бы своему правительству верные известия.

И отрицательные результаты, Добытые из сношений с Франциею, отсутствие враждебности были важны. Особенно были важны они по отношению к Турции, где французское влияние считалось всегда преобладающим. С разных сторон приходили в Петербург известия, что враги России стараются снова поднять против нее султана. Турецкая война поставила бы в это время Россию в крайне затруднительное положение, и для ее отвращения отправлен был посланником в Константинополь известный уже нам Алексей Дашков. В начале 1719 года приехал он в Константинополь и в июле доносил, что представление его султану все откладывается: наговаривает английский посланник, чтоб аудиенции ему не давать прежде приезда в Константинополь императорского посла; по словам английского посланника, Дашков приехал склонять Порту к возобновлению войны против императора, и если императорский посланник на дороге узнает, что султану делаются такие предложения, то возвратится назад. Узнав об этом, Дашков дал знать рейс-еффенди и визирю (Ибрагим-паше), что он очень недоволен: не видя от него никаких противностей, слушают фальшивые наущения английского министра в цесарских интересах; не зная еще, кто будет крепче содержать дружбу с Портою, царь или цесарь, уже начинают делать неприятности царю, тогда как он, Дашков, приехал вовсе не за тем, чтоб поднимать султана против императора, но укреплять дружбу царя с султаном, отстраняя всякие противности. Аудиенция дана была немедленно со всякою подобающею честию. "Султан (Ахмет) сам являл себя гораздо веселым и часто посматривал на меня когда я говорил перед ним орацию", - доносил Дашков. "И то, - продолжает посланник, - обратилось к немалому посрамлению английского министра, который тотчас же объявил себя моим не приятелем публично: я после аудиенции послал к нему, также к министрам французскому и голландскому с объявлением о моем приезде; французский и голландский посланники прислали на другой день первых своих переводчиков с поздравлением, но английский не прислал и теперь днем и ночью старается, чтоб какое-нибудь повреждение сделать интересам вашего величества и меня отбить от здешнего двора. Видя, что его труды не остаются без действия, выпросил я у визиря самую приватную аудиенцию. чтоб никто при ней не был". По совету с преданным России переводчиком голландского посольства Тейльсом Дашков написал для визиря следующие пункты: 1) царь желает содержать договоры с Портою во всякой целости; 2) царь прислал своего посланника для уничтожения враждебных внушений, которые делаются с целию поссорить Порту с Россиею; 3) царь с своей стороны не слушает никаких враждебных Порте внушений и доказал это тем, что не принял от императора и Венеции предложения вступить с ними в союз против Порты; за это цесарь озлобился и старается всеми средствами, сам и через других, поссорить Порту с Россиею; помогают ему в этом короли английский и польский, как немцы, члены империи, один курфюрст ганноверский, а другой саксонский, кроме того, для свойства и для интересов: король английский по испанским делам, чтоб мог что-нибудь в союзе с цесарем у Испании оторвать, а король польский, чтоб с помощию цесаря Польшу в абсолютство привести, что соседним государствам со временем очень вредно будет; 4) царское величество имеет средства отомстить врагам своим, имеет войско и флот, к тому же не без друзей и в самой Германии; 5) известно ли Порте, что крымский хан имеет частые пересылки с королем польским, а за несколько месяцев публично присылал посла в Варшаву с предложением 60000 войска против России?

<< назад | начало | вперед >>