Глава третья. Московская смута 1682 года (часть 8)

<< назад | начало | вперед >>

Стрельцы пировали во дворце, им не было ни в чем отказа, они устроили, налепили правительство, которое все признали беспрекословно. А между тем стрельцам было что-то неловко. Им слышалось действительно, а может быть, и в воображении, что их называют бунтовщиками, им казалось, что на них косятся. С боярами они уже порешили, бояре им друзьями не будут, а между тем бояре останутся боярами, т. е. везде начальниками, и будут иметь возможность мстить стрельцам. Чувствуя это, стрельцы, еще во время бунта, обратились к ближайшему к себе низшему слою народонаселения, провозгласили вольными холопей, уничтожили кабалы в Холопьем приказе, но, к ужасу их, холопи не двинулись массою и воли не взяли: да и на что бы они взяли, когда многие из них недавно закабалились добровольно, находя это для себя выгодным? Стрельцы наделали неистовств, напавши врасплох на дворец, воспользовавшись робостию придворных служилых людей, овладели Москвою благодаря тому, что были вооруженные среди невооруженных; но Москва - не Россия, не вся земля, и что, если вся земля объявит себя против стрельцов, что, если многочисленные полки служилых людей-помещиков соберутся под Москву очищать ее от стрельцов, как некогда очистили от поляков? Мирное народонаселение Москвы трусило стрельцов, а стрельцы сами страшно трусили, трусили России, и обратились к сочиненному ими и потому благосклонному к ним правительству с просьбою защитить их от России, оправдать их в ее глазах, объявить, что они 15, 16 и 17 мая сделали хорошее дело.

Стрельцы, по заводу Алексея Юдина, подали челобитную, в которой соединили свое дело с делом всех тяглых людей московских, противопоставив их и себя знатным людям, синклиту: "Бьют челом стрельцы московских приказов, солдаты всех полков, пушкари, затинщики, гости и разных сотен торговые люди, всех слобод посадские люди и ямщики. 15 мая, изволением всемогущего бога и пречистые богоматери, в Московском государстве случилось побитье, за дом пречистые богородицы и за вас, великих государей, за мирное порабощение и неистовство к вам, и от великих к нам налог, обид и неправды боярам князь Юрью и князь Михайле Долгоруким, за многие их неправды и за похвальные слова; без указу многих нашу братью били кнутом, ссылали в дальние города, да князь же Юрий Долгорукий учинил нам денежную и хлебную недодачу. Думного дьяка Лариона Иванова убили за то, что он к ним же, Долгоруким, приличен; да он же похвалялся, хотел нами безвинно обвесить весь Земляной город, да у него же взяты гадины змеиным подобием. Князя Григория Ромодановского убили за его измену и нерадение, что Чигирин турским и крымским людям отдал и с ними письмами ссылался. А Ивана Языкова убили за то, что он, стакавшись с нашими полковниками, налоги нам великие чинил и взятки брал. Боярина Матвеева и доктора Данилу убили за то, что они на ваше царское величество отравное зелье составляли, и с пытки Данила в том винился. Ивана и Афанасья Нарышкиных побили за то, что они применяли к себе вашу царскую порфиру и мыслили всякое зло на государя царя Иоанна Алексеевича, да и прежде они мыслили всякое зло на государя царя Феодора Алексеевича и были за то сосланы. И мы, побив их, ныне просим милости - учинить на Красной площади столп и написать на нем имена всех этих злодеев и вины их, за что побиты; и дать нам во все стрелецкие приказы, в солдатские полки и посадским людям во все слободы жалованные грамоты за красными печатями, чтоб нас нигде бояре, окольничие, думные люди и весь наш синклит и никто никакими поносными словами, бунтовщиками и изменниками не называл, никого бы в ссылки напрасно не ссылали, не били и не казнили, потому что мы служим вам со всякою верностию. А что ныне боярские люди к нам приобщаются в совет, чтоб им быть свободными, то у нас с ними приобщения никакого и думы нет". Софья согласилась; Цыклер и Озеров взяли на себя исполнить требование стрельцов, и столп воздвигнут был очень скоро.

Софья посредством стрельцов избавила себя и своих от страшной беды, отогнала ненавистную мачеху от правительства и сама стала правительницею. Ей было очень тяжело по смерти брата Феодора, в будущем представлялось еще худшее, и она в отчаянии, по инстинкту самосохранения, ухватилась за стрелецкие копья. Но были еще люди, которым было также тяжело и которые, по указанию Софьи, хотели ухватиться за стрелецкие копья, чтоб выйти из тяжелого положения, дать торжество своему делу. Стрельцы избили бояр, возвратили старшинство старшему царевичу: они сильны поднять и старую благочестивую веру, которую гонят никонианцы. На третий день после бунта в Титове стрелецком полку уже рассуждали о том, чтобы изыскать старую православную веру, подать челобитную, чтоб патриарх и власти дали ответ от божественного писания, за что они старые книги возненавидели и возлюбили новую латино-римскую. веру. В полку не нашлось человека, кто бы сумел сложить челобитную и дать ответ властям, призвали чернослободца из Гончарной слободы Семена Калачникова и стали его спрашивать: "Нет ли у вас между посадскими людьми или в ином чину ревнителей старой веры, чтоб были искусны и учены божественному писанию, умели бы сложить челобитную о старом благочестии и ответ дать патриарху и властям?" "Слыхал я от своей братьи, - отвечал Калачников, - что есть такие божественных писаний сказатели". Стрельцы начали его упрашивать, чтоб привел к ним таких. Калачников обещался, пошел в свою слободу и рассказал, в чем дело, троим из своих - Никите Борисову, Ивану Курбатову и Савве Романову, бывшему прежде келейником у архимандрита Макарьевского Желтоводского монастыря. "Порадеем, - говорил Калачников, - а стрельцы сильно хотят постоять за старую веру". Чернослободцы порадели и отыскали "ревнителя отеческих преданий и твердого адаманта", монаха Сергия. "Подвигнемся!" - отвечал им Сергий. Подвигнулись, все впятером отправились в дом к Никите Борисову и начали писать челобитную о старой вере от лица всех стрелецких полков и всех чернослободцев. На другой день челобитная была уже готова, и Калачников отправился в Титов полк с радостною вестию, что поручение исполнено. Пятисотенный с двумя другими стрельцами пошел с ним к нему в дом, чтоб посмотреть на твердого адаманта и послушать, какую челобитную сочинили чернослободцы. "Попекитесь, братия, - начал говорить им Сергий, - о стольких душах, погибающих от новых книг; не дайте нас в поругание по-прежнему, как братию нашу, жечь да мучить, а мы готовы обличить их новую веру". "Готовы, честной отче! - отвечал пятисотенный. - Готовы с вами заодно умереть за старое благочестие, коротко скажем: что будет вам, то и нам". Сергий поклонился ему в землю и велел Савве Романову прочесть челобитную. Стрельцы пришли в изумление: "Отроду не слыхали мы такого слога и такого описания ересей в новых книгах!" - говорили они. Такое же впечатление произвела челобитная, когда Савва прочел ее в другой раз перед стрельцами, собранными у съезжей избы: многие плакали, а когда чтение кончилось, все закричали: "Подобает, братия, постоять за старую веру и кровь свою пролить за Христа-света; за тленное было головы свои положили, за Христа-света для чего не умереть?"

<< назад | начало | вперед >>