Глава четвертая. Продолжение царствования Михаила Феодоровича. 1635-1645 (часть 16)

<< назад | начало | вперед >>

Козаки вмешались и в сношения с Персиею. Еще в июле 1621 года астраханские воеводы дали знать в Москву, что козаки воруют на Каспийском море, служилых, торговых и всяких людей грабят: атаман у них Тренка-ус. В 1641 году посол наследника Аббасова, шаха Сефи, подал челобитную царю: "С вашей государевой стороны всякие набродные, худые люди безыменные, беглые, собравшись, приходят на гилянские и на мазандеранские места, воюют, людей бьют, грабят, в полон берут, то же делают и над торговыми людьми, которые ходят по морю. Государь наш с вами будет стоять на этих набродных козаков, и мы их изведем заодно". Тут же посол жаловался на воевод, которые притесняют персидских купцов; но не одни воеводы притесняли. "Прежним персидским послам, - говорилось в челобитной, - было позволено торговать, продавать и покупать; ворота были у них отворены, всяких чинов люди ходили и торговали без боязни; а мы сидим взаперти, никого к нам не пускают; Григорий Никитников нам приказывает, что торговать велено с ним одним, и мы шаховых товаров до сих пор ни на один алтын не продали, от страху никто к нам не ходит". Послу отвечали относительно козаков, что давно отправлен царский указ воеводам - посылать на козаков ратных людей, побивать их, а взятых в плен казнить; пусть и шах в своей земле этих воров велит ловить и побивать, великий государь за них стоять не будет. Что касается до воеводских обид, то великому государю неизвестно, какие это обиды? В каких городах и от каких именно воевод? Объявите имена, и государь велит сыскать; и русским купцам в Персии от шаховых воевод и приказных людей бывает насилье большое. На третью жалобу отвечали, что действительно приказано торговать с послами гостю Никитникову повольною торговлею: "Неволи вам никакой нет; товары вы у Никитникова смотрели и свои казали, а не торгуете и замедление себе делаете неизвестно для чего". Но персиянин никак не мог понять повольной торговли с одним человеком: "Говорил я приставам прежде много раз и теперь сказываю то же: не уметь мне с Григорьем Никитниковым торговать: поставлена у него товарам цена большая, а я шаховой казны потерять даром и без головы быть не хочу". Посол настоял на своем и получил повольный торг со всякими людьми, под условием только торговать на посольском дворе, а не по улицам. Мы видели, что царь в качестве номинального повелителя Грузии требовал от шаха Аббаса, чтоб тот не опустошал этой несчастной страны. Шах отвечал, что он готов уступить Грузию московскому государю и возвратить грузинскому царю Теймуразу его семейство, если тот оставит сторону турок. Михаил велел объявить об этом послу Теймуразову, епископу Феодосию, бывшему тогда в Москве (1624 год), и прибавить, что царское величество не может разорвать с шахом, не может и помочь Теймуразу деньгами, потому что казна истощена польскою войною. В 1636 году приехал в Москву из Грузии Никифор, протосинкел и архимандрит, который объявил о желании Теймураза быть в подданстве у государя, вследствие чего после долгих рассуждений и осведомлений весною 1637 года отправились в Грузию князь Федор Волконский, дьяк Артемий Хватов и пятеро духовных лиц, с тем чтоб привести Теймураза к крестному целованью. С посланными отправились два иконописца и столяр с материалами, железом, красками. Приехавши в Грузию, Волконский нашел страну в самом жалком положении: после недавнего опустошения, причиненного персиянами, у Теймураза осталась во владении одна только Кахетия. Цель посольства была достигнута, Теймураз целовал крест царю Михаилу, причем посол успел уклониться от всяких обязательств со стороны царя. Теймураз просил, чтоб царь приказал построить крепость в горах для удержания кумыков от нападения на Грузию, просил также прислать лекаря и рудознатца. С ответом был послан в Грузию в 1641 году князь Ефим Мышецкий, который должен был объявить Теймуразу, что в настоящее время крепости построить никак нельзя: в Москве помнили несчастную участь русского войска в горах при Годунове; лекарь был прислан, касательно же рудознатца Мышецкий объявил, чтоб Теймураз прежде прислал в Москву образчики минералов, добываемых в его стране; наконец Мышецкий должен был вручить Теймуразу 20000 ефимков, кроме соболей.

Но в это время, последнее время жизни, внимание царя Михаила особенно занимали два тяжелые дела - по отношению к Дании и Польше. Мы видели, что прежние сношения с Даниею кончились ничем по причине споров о том, на каком месте ставить королевское имя. В начале 1637 года приехал в Москву гонец Голмер с грамотами короля Христиана IV, который просил отпустить в Данию кости королевича Иоанна: просьба была исполнена, а через несколько лет в Москве решили последовать примеру Годунова, вызвать из Дании же принца в женихи для старшей дочери царской - Ирины Михайловны. 9 июня 1640 года потребован был в Посольский приказ датского короля, прикащик Петр Марселис и допрашиван, сколько детей у датского короля и каких лет? Марселис объявил, что у Христиана IV два сына от первой жены: один, наследник престола, уже женатый, другой помолвил жениться, но есть еще третий сын, Волмер (Вальдемар), от другой, венчальной же жены (от графини Мунк, на которой король был женат с левой руки); этому принцу 22 года; король с матерью его не живет будто бы за то, что хотела его портить, но сына своего Вальдемара король любит. В. ноябре отправили в Данию гонца, переводчика иностранца Ивана Фомина, с жалобою на герцога голштинского, который не исполнял условий договора относительно персидской торговли; этому Фомину велено было проведывать подлинно тайным обычаем, сколько у короля детей от венчальных прямых жен, от королев, и сколько не от прямых жен, и в каких чинах у него эти дети? Проведать допряма про королевича Волмера: сколько ему лет, каков собою, возрастом, станом, лицом, глазами, волосами, где живет, каким наукам, грамотам, языкам обучен? Каков умом и обычаем и нет ли в нем какой болезни или увечья, и не сговорен ли где жениться, чья дочь его мать, жива ли и как живет? Промышлять, чтоб королевича Волмера видеть ему самому и персону его написать подлинно на лист или на доску, без приписи, прямо, промышлять этим, подкупя писца (т. е. живописца), хотя бы для этого в Датской земле и помешкать неделю или две, прикинув на себя болезнь, только бы непременно проведать допряма, во что бы то ни стало, давать не жалея, а для прилики, чтоб не догадались, велеть написать персоны самого короля Христиана и других сыновей его.

<< назад | начало | вперед >>