Глава третья. Продолжение царствования Михаила Феодоровича. 1619-1635 (часть 20)

<< назад | начало | вперед >>

Выпустивши Шеина из-под Смоленска, король двинулся к Белой, надеясь легко взять этот город; но вышло иначе. Польское войско пришло под Белую полумертвое от голода и холода; король поместился в Михайловском монастыре в двух милях от города и послал к воеводе с требованием сдачи, указывая на пример Шеина; воевода отвечал, что шеиновский пример внушает ему отвагу, а не боязнь. Король велел опоясать город шанцами и вести мины; но от этих мин была беда только полякам; передовых ротмистров завалило землею так, что едва их откопали; стрельба также не причиняла никакого вреда осажденным. Надменные смоленским успехом, поляки отложили всякую осторожность; этим воспользовались русские, сделали вылазку на полк Вейгера и схватили 8 знамен прежде, нежели поляки успели взяться за оружие. Как тяжка была осада Белой полякам, видно из того, что канцлер Радзивилл советует называть этот город не Белою, а Красною, по причине сильного кровопролития. Голод доходил до такой степени, что сам король половину курицы съедал за обедом, а другую половину откладывал до ужина, другим же кусок хлеба с холодною водою был лакомством; от такой скудости начались болезни и смертность в войске. А с другой стороны приходили вести, что турецкое войско приближается к границам Польши. В таких обстоятельствах королю нужно было как можно скорее заключить мир с Москвою, мир вечный, который бы упрочил за Литвою приобретения Сигизмундовы. Паны первые прислали к боярам предложение о мире; понятно, что это предложение было принято очень охотно, и в марте 1634 года назначены были Федор Иванович Шереметев и князь Алексей Михайлович Львов великими послами на съезд с польскими комиссарами, Якубом Жадиком, бискупом хелминским с товарищами; съезд был назначен на речке Поляновке, там же, где был прежде съезд для размена пленных. Король стоял невдалеке, скрытно.

Переговоры начались по-прежнему - долгим перекариванием и напоминанием старых дел. Поляки настаивали, что король Владислав имеет право на престол московский и что русские нарушили Деулинское перемирие, пославши Шеина под Смоленск до истечения перемирного срока. Между прочим поляки говорили: "Знаем мы подлинно, что война началась от патриарха Филарета Никитича, он ее начал и вас всех благословил". Московские послы объявили, что если Владислав не откажется от московского титула, то они ни о чем говорить не станут. "У нас, - говорили они, - у всех людей великих российских государств начальное и главное дело государскую честь оберегать, и за государя все мы до одного человека умереть готовы". Тогда поляки, соглашаясь на требования московских послов, предложили вечный мир на условиях мира, заключенного королем Казимиром с великим князем Василием Васильевичем Темным, причем королю Владиславу за отказ от московского престола и титула царь должен давать ежегодно по сто тысяч рублей и заплатить за издержки последней войны. Московские послы отвечали, что эти слова непригожие: "Мы вам отказываем, что нам о таких запросах с вами вперед не говорить; несбыточное то дело, что нам такие запросы вам давать, чего никогда не бывало и вперед не будет, за то нам, всем людям Московского государства, стоять и головы свои положить". Поляки возражали, что Михаил Федорович Густаву-Адольфу дал города и деньги не ведомо за что, а Владиславу даст за отреченье от Московского государства.

После продолжительных споров поляки сказали: "Когда учиним мирное постановление на вечное докончанье, то королю будем бить челом, чтоб он крестное целованье с вас снял и титул свой государю вашему уступил, а вы объявите, чем вы за то государя нашего станете дарить?" Московские послы отвечали: "Нам этого в уступку и в дар не ставьте, что король хочет титул московский с себя сложить, дарить нам государя вашего за это не за что, потому что великий государь наш на Московском государстве царствует по дару и воле всемогущего бога, по древней своей царской чести предков своих, великих государей, а наше московских людей крестное целованье от государя вашего короля и от ваших неправд в московское разоренье омылось кровью, и мы от него чисты". Наконец стали говорить о настоящем деле: поляки объявили, что без уступки в королевскую сторону всех городов, которые были отданы до Деулинскому перемирию и взяты москвичами при разрыве его, они не станут ни о чем говорить. На каждом съезде московские послы уступали по городу или по два, поляки постоянно требовали всех; из Москвы пришел наказ: за города Дорогобуж, Новгородок, Серпейск и Трубчевск и за уступку титула дать королю денег именно 10000 рублей и надбавлять до 70000, а по конечной неволе дать 100000. В то же время бискуп Жадик прислал сказать Шереметеву, что король отправил уже полк к Можайску, а уговорил короля послать полк Христоф Радзивилл, ибо приехал из Москвы к королю сын боярский с вестями, что на Москве Шеина и Измайлова казнили, и за это учинилась в людях рознь великая, да на Москве же были пожары большие, выгорела Москва мало не вся; в Можайске ратные люди также погорели и разъехались; король хотел над Можайском промышлять и под Москву идти, но он, бискуп, литовских ратных людей остановил, короля от войны удержал, и стал король на реке Вязьме от Семлева в 20 верстах.

<< назад | начало | вперед >>