Глава третья. Продолжение царствования Михаила Феодоровича. 1619-1635 (часть 19)

<< назад | начало | вперед >>

Отрубили голову и второму воеводе, Измайлову; виноватее всех, если верить предсмертной сказке, был сын Измайлова, Василий: "Ты, Василий, - говорилось в сказке, - будучи под Смоленском, воровал, государю изменял больше всех, съезжался с литовскими людьми, Захаром Заруцким и Меделянским (т. е. Мадалинским) и с государевыми изменниками, Юшкою Потемкиным, Ивашкою Мещериновым и другими, к себе их в стан призывал, с ними пировал, потчевал и дарил, и от них подарки с братом своим Семеном принимал, ночевать их у себя унимал, они у тебя были и ночевали, а приезжали к тебе с своим кормом и питьем и провожали тебя до стану, и ты разговаривал с ними обо всем, что годно литовскому королю. Да ты же, Василий, будучи под Смоленском и из-под Смоленска пришедши в Можайск, хвалил литовского короля, говорил: "Как против такого великого государя монарха нашему московскому плюгавству биться? каков был царь Иван, и тот против литовского короля сабли своей не вынимал и с литовским королем не бивался. Да ты же, Василий, услыша о смерти великого государя патриарха Филарета Никитича, говорил много воровских непригожих слов, чего и написать нельзя". Князей Семена Прозоровского и Михайлу Белосельского приговорили сослать в Сибирь, жен и детей разослать по городам, имение отобрать на государя. От смертной казни эти воеводы освобождены потому, сказано в приговоре, что все ратные люди засвидетельствовали о раденьи Прозоровского и болезни Белосельского! Сын главного воеводы, Иван Шеин, виновный только по вине отца, освобожден от смертной казни по просьбе царицы, царевичей и царевен, но с матерью и женою сослан в понизовые города. Другой сын Артемия Измайлова, Семен, бит кнутом и сослан в Сибирь в тюрьму за то, что, будучи под Смоленском, воровал, с литовскими людьми съезжался, говорил многие непригожие слова и литовских людей дарил. Тому же наказанью подвергся Гаврила Бакин за то, что, будучи в Можайске, хвалил литовского короля и литовских людей перед русскими, называя последних плюгавством; бит кнутом и сослан в Сибирь в тюрьму Любим Ананьев за то, что жил все во дворе у Шеина, был у него в шишах (шпионах) и подслушивал, кто что про него говорил, ссорил воеводу со многими знатными людьми. Тимофей Измайлов, родной брат Артемия, был у государева дела в Москве на казенном дворе, у большой казны в суде, и по государеву указу ему, Тимофею, на казенном дворе быть не велено, а велено его с женою и детьми для измены брата его Артемья сослать в Казань.

Участь Шеина объясняется легко. Военная история Московского государства давно уже обнаружила несостоятельность русского войска в борьбе со шведами и поляками, по недостатку искусства ратного; правительство очень хорошо понимало это и старалось помочь беде; призваны были иностранцы, русских стали учить иностранному строю; но эти первые слабые шаги в деле, разумеется, не могли тотчас же повести к важным результатам. Собравши войско и деньги, нанявши немцев, отправили под Смоленск воеводу, знаменитого защитою этого города; но защищать город и осаждать - две вещи разные; Шеин не успел голодом заставить сдаться Смоленск и скоро сам был осажден королем Владиславом; а тут положение его было совершенно иное, чем прежде в Смоленске: не говорим уже о том, что острожек его не был так укреплен и так выгодно поставлен, как Смоленск, так защищен от убийственных выстрелов Сковронковской батареи, - прежде в Смоленске Шеин был окружен ратными людьми и гражданами, готовыми биться до смерти за священные интересы, а тут в острожке иноземцы дерзко нарушали в его глазах дисциплину, не хотели признавать над собою его власти, не хотели переносить голода, холода, требовали соглашений с неприятелем; русские люди толкуют: где московскому плюгавству сражаться с литовским королем и его людьми? а из Москвы одно обещанье, что идут со всех сторон воеводы на помощь, и в три месяца никакого исполнения обещаний. Измены со стороны Шеина не видно никакой. Но почему же в Москве постарались обвинить Шеина в измене? Причина ясна: Шеин своею выходкою у руки государевой смертельно оскорбил многих сильных людей; тут, как наивно говорит приговор, ему промолчали, потому что имели в нем нужду, да, вероятно, и Филарет не выдал бы своего сострадальца людям, которые за печью сидели: но теперь неудача Шеина затмила его прежние заслуги; Филарета не было в живых, и сильные люди спешили отомстить за свое бесчестье.

Хронограф, который неблагосклонно отзывается о Филарете Никитиче, так объясняет причины неудачи Шеина: "Царь, по совету, или, лучше сказать, по приказанию патриархову, призывает из Датской и из других немецких земель на помощь себе полковников, именитых людей и храбрых, а с ними множество солдат, отверзает царские свои сокровища, жалует немецких людей нещадно и дает русских вольных людей немцам в научение ратному делу. Сам государь не изволил на поляков идти, потому что был муж милостивый, кроткий, крови нежелательный; если бы возложил упование на вседержителя бога и пошел сам, то думаю, что успел бы в деле. Послали Шеина: тот брал города как птичьи гнезда, потому что поляки не ждали прихода русских людей. Но Шеина бог наказал за то, что, отправляясь из плена, дал королю клятву не воевать против Литвы, и это было известно и царю, и патриарху. Когда боярин Михайла пришел к Смоленску, то поставил острожки близ самого города, туры перед пушками землею наполняет, всякие стенобитные козни устроивает, между воеводами и полковниками рассуждает и немало городской каменной стены из пушек пробивает; немецкие полковники подкопом городские стены взрывают, словом сказать, все к нашему строению делается. Но вот царь и патриарх впадают в кручину и недоверие насчет крестного целования Шеина королю: бояре московские, уязвляемые завистию, начали клеветать на него, а Шеину дают знать в полки, что в Москве на него много наветов: в полках воздвигается на него ропот великий за гордость и нерадение, он же от гордости своей на воевод и на немецких полковников пуще злобился, их бесчестил, ратных людей оскорблял, для конских кормов по селам не велел отпускать, в Москву начал грубо отписывать, а из Москвы к нему грамоты приходили только с осуждением да с опалою; он от этого пуще злобился, и если бы не Артемий Измайлов с сыном Васильем удерживали его от гнева, то он бы в кручине и гордости своей скоро умер. Пришел под Смоленск король Владислав не в очень большой силе, но в промысле усердном, и посылает к Михайле Шеину, напоминает ему крестное целование: Шеин опять унывает, опять на ратных людей гневается и никакого промысла не чинит многое время, а русские люди в острожках от тесноты и скудости в пище оцинжали, и сделался мор большой, из Москвы же им помощи не дают и запасов не присылают".

<< назад | начало | вперед >>