Глава третья. Продолжение царствования Михаила Феодоровича. 1619-1635 (часть 7)

<< назад | начало | вперед >>

Гости и торговые люди отвечали: "Бьем челом за милость великих государей, а в том: дать ли дорогу англичанам в Персию или нет? - их государская воля: они, гости и торговые люди, будут говорить по своему крайнему разумению, только б государь милость показал, за то на них опалы не положил, что они будут говорить спроста". Боярин князь Иван Борисович Черкасский и дьяк Грамотин сказали им, чтоб говорили прямо, без всякого спасенья, и начали спрашивать гостей порознь, по одному человеку. Гость Иван Юрьев сказал, что если уступить англичанам путь по Волге в Персию, то убыток будет государю и гостям русским, ибо теперь московские и понизовых городов торговые люди ходят в Персию многие, москвичи, ярославцы, костромичи, нижегородцы, казанцы, астраханцы, а с тезиков, которые приезжают в Астрахань, берут с рубля по 4 алтына; когда же англичане станут ездить в Персию, то тезики перестанут ездить в Астрахань. Если с англичан брать пошлину, то государевой казне прибыль будет большая, а у торговых людей промыслы отнимутся, потому что им с англичанами не стянуть; если только от того государю будет помощь большая, англичане станут платить пошлину большую, то волен бог да государь, а им для собрания государской казны на время и потерпеть можно, хотя и убыточно. Гость Григорий Твердиков говорил: "В том государская воля: сами они, гости, видят, что государь мыслит об этом для скудости: пусть государь только велит англичанам торговать указными своими товарами заморскими, а русскими товарами торговать им с персиянами не велит: русские товары туда ходят: соболи, кость, рыбий зуб, цки бельи, кожи-юфти: да в Московское же государство привозят из немецких государств ефимки, и от того государевой казне и им, гостям, прибыль большая, пошлина с ефимков сходит многая: а теперь если ефимки пойдут в Персию, то государевой казне будет убыль многая, а им оскуденье, в Персии лучший товар ефимки и деньги старые московские, а в Московском государстве серебра будет мало и торговым людям помешка и оскуденье". Григорий Никитников говорил: "Как стало разоренье Московскому государству и думали, что быть ему за польским королем, то голландцы тотчас послали к литовскому королю, давали 100000 рублей, чтоб король дал им одним дорогу в Персию. Если и англичане теперь дают в государеву казну много, в том его государская воля, а даром давать дороги в Персию не для чего. Государю было бы прибыльнее поторговаться с англичанами и голландцами вместе, они одни перед другими больше дадут. Брать с них небольшую пошлину и думать нельзя, потому что московским торговым людям быть от них без промыслу, и государю, думать надобно, челобитье будет от всей земли, потому что теперь за персидские промыслы торговые люди взялись многие и от того богатеют, а государю идет пошлина большая". Родион Котов сказал: "Боятся наша братья того: только англичанам дать дорогу в Персию, и их промыслы станут; но этого не угадать, всякому своя часть: и большим товаром торгуют, и малым промышляют, как кто сможет. Вот и у Архангельского города торг неровный: сначала приезжают мелкие люди с небольшими товарами и торгуют ими, а после приходят с большими товарами и также торгуют, меньшие не остаются же, а всякий по своей мере исторгуется, так и тут: иные персияне станут с англичанами торговать в Персии, а другие поедут в Астрахань, одним англичанам своими товарами как Персию затворить? много в Персии охочих торговых людей, поедут за русскими товарами". Остальные гости были против позволения, разве только англичане дадут большие деньги в казну; говорили также, что надобно спросить купцов ярославских и нижегородских, потому что они больше всех торгуют с Персиею.

Вследствие этих ответов бояре спросили у Мерика: какие товары английские гости повезут в Персию? Какие будут там покупать и где им этими товарами торговать - в Московском ли государстве или возить за море? Какая прибыль будет от того государевой казне и какую пошлину станут платить или сколько денег дадут в казну? Мерик отвечал, что англичане будут привозить в Персию сукна, ефимки, олово сухое и другие английские товары, а в Персии покупать шелк сырой, краски, ревень, кисеи, миткали, дороги камки, а те товары, которые привозили в Московское государство, и вперед будут провозить, дороги эти товары не будут". Бояре сказали: "Это так, но какая прибыль казне государевой, потому что торговля будет в Персии?" Мерик отвечал: "Если царское величество велит устроить торговым людям иных государств съезд и торг в Астрахани, то в таможенной пошлине будет прибыль большая". Бояре спросили: "Какую пошлину английские гости будут платить?" Мерик отвечал: "Об этом мне не наказано. А если вы, бояре, думаете, что от нашей торговли с Персиею государевой казне и людям убыток будет, то я и говорить об этом перестану, король мой убытка государю и его людям не желает".

Таким образом, вопрос о пошлине разом остановил все дело, ибо англичане надеялись беспошлинно провозить свои товары в Персию. Начали говорить о других делах; на жалобу Мерика, что новые деньги делаются легче весом, бояре отвечали: "После царя Феодора Ивановича в Московском государстве учинилась смута, многое разоренье и земли запустение, царская казна разграблена, а служивых людей умножилось, и жалованья дать нечего; государи христианские пограничные помощи не подали; так поневоле деньги стали делать легче, чтоб государство было чем построить и служивых людей пожаловать, да и не новое то дело: во многих государствах то бывало в воинское время, не только золотые или деньги бывали дороже или легче прежнего, во многих государствах торговали медными или кожаными деньгами, и теперь медными деньгами торгуют мало не везде: а как скоро которое государство поисправится, то опять и деньги поправляются, а укоризны в том нет никакой. Английские гости всякие товары стали продавать дороже прежнего: при прежних государях продавали золоченое серебро в деле гривенку но три рубля, а белое и без четверти, а теперь продают гривенку по пяти рублей и больше, а серебро в сосудах провозят не самое чистое, мешанное с медью, также и сукна привозят перед прежним хуже, поставы меньше, короче и уже и в мочке сукон убывает много, а ценою дороже перед прежним мало не в полтора раза, да и не одни английские гости в Московское государство приезжают, торгуют и других земель торговые люди, но они убытков себе в деньгах никаких не сказывают". Мерик отвечал: "Голову свою дам и честь свою отложу, если серебро хуже старого; а об сукнах от короля крепкий заказ: велено сукна делать добрые и поставы по прежней мере, король не хочет обманом жить". Насчет приема в службу английских прикащиков и слуг бояре отвечали: "У нас иноземцев в царскую службу неволею не берут, силою никого не женят и в Московском государстве неволею не оставляют никого; а кто царскому величеству бьет челом в службу, таких великий государь не оскорбляет, ко всяким иноземцам милость свою показывает и от своего царского жалованья не отгоняет. А вот при царе Борисе Федоровиче были посланы в Английскую землю для науки молодые дети боярские, и они там задержаны неволею, а Никифор Алферьев и от веры нашей православной отступил и, неведомо, по какой прелести, в попы стал; король бы непременно их прислал, чтоб братской дружбе и любви нарушенья не было". Мерик отвечал, что один из них умер уже, двое - в Индии: как приедут, так их пришлют, а Никифор объявил, что он ехать в Москву не хочет, неволею же послать король не произволил. "Да и говорить теперь об этом нечего, - прибавил Мерик, - со мною об этом деле не наказано". Мерик просил, чтоб к английским гостям был назначен особый попечитель из бояр: на это ему отвечали, что ведают и будут ведать английских гостей в одном Посольском приказе, а о делах их будут доносить царю думные посольские дьяки. Мерик просил, чтоб государь отдал назад 20000 рублей, присланные ему королем на вспоможенье против поляков, просил на том основании, что король нуждается в деньгах, должен помогать зятю своему Фридриху Пфальцскому, королю богемскому. Деньги отдали. От пустых земель, выпрошенных прежде Мериком, теперь он сам отказался: "Королевское величество решил, что в чужой земле пашню пахать неприлично".

<< назад | начало | вперед >>