Глава вторая. Часть 2.Смоленск (часть 13)

<< назад | начало | вперед >>

В продолжение четырех лет после описанных событий источники не упоминают о делах казанских. В 1529 году приехали от Сафа-Гирея послы в Москву и объявили, что царь их хочет во всем исправиться перед великим князем, дать клятву в верности и отправляет в Москву больших послов. Для взятия клятвы с Сафа-Гирея великий князь послал в Казань Андрея Пильемова, а для наблюдения за исполнением присяги - князя Ивана Палецкого, вслед за Пильемовым. Но, приехавши в Нижний, Палецкий узнал, что Сафа-Гирей уже успел нарушить клятву и нанес сильные оскорбления Пильемову. Опять, следовательно, нужно было прибегнуть к силе, и летом 1530 года пошла под Казань большая рать судовая и конная: в первой начальствовал по-прежнему князь Иван Бельский, во второй - знаменитый князь Михайло Львович Глинский, освобожденный перед тем из заточения. Отразивши с успехом несколько нападений неприятеля, Глинский перевезся через Волгу и соединился с судовою ратию. 10 июля произошел сильный бой, в котором русские полки одержали победу, после чего взяли острог и начали добывать самую крепость. Тогда трое знатных казанцев выехали к воеводам и били челом о прекращении осады, обещаясь исполнить волю великого князя. Воеводы, взявши со всех казанцев присягу не изменять великому князю, не брать себе царя иначе, как из его руки, отступили от города и вместе с послами казанскими возвратились в Москву. В некоторых летописях прибавлено, что воеводы, взявши острог, едва было не взяли и самого города (крепости), который стоял часа три без людей: люди все из города выбежали, и ворота все остались отворены; но в это время воевода пешей рати Бельский и воевода конной рати Глинский завели спор о местах: кому первому въехать в город; между тем нашла грозная туча, полился сильный дождь, посошные и стрельцы, которые привезли на телегах наряд к городу, испугавшись дождя, бросили этот наряд в жертву казанцам. Не отвергая этого известия, мы, однако, думаем, что в нем недостает некоторых объяснительных подробностей.

Послы казанские приложили в Москве свои печати к клятвенным грамотам, на которых потом Сафа-Гирей и все казанцы должны были присягнуть перед великокняжеским сыном боярским Иваном Полевым; Полев должен был взять в Казани всех пленных русских и пищали, захваченные казанцами в последнюю войну; послы казанские должны были ждать его возвращения в Москве. Но скоро Полев дал знать великому князю, что Сафа-Гирей не присягает и пищалей не отдает; в то же самое время хан прислал грамоту, в которой требовал, чтоб великий князь отпустил его послов и с ними вместе отправил бы в Казань своего большого посла, чтоб прислал также пушки и пищали и пленников казанских, взятых московским войском, и, когда все это будет прислано, тогда он, Сафа-Гирей, даст клятву в соблюдении договора и отпустит Ивана Полева. Великий князь, получивши эту грамоту, велел сказать послам казанским: "Вы клялись, что царь и вся земля Казанская будут нам во всем послушны а теперь вот какое их послушание!" Послы отвечали: "Гонец царский сказывал нам, что в Казань пришла весть о посылке ратных людей из Москвы под Казань, и оттого дело не сталось; но известно, что теперь в Казани людей добрых мало, все люди мелкие, землю укрепить некем, все люди врозь, в страхе. Государь князь великий сам промыслит о своей земле; волен бог да государь в своей земле; земля Казанская божия да государева: как он хочет, так и сделает. А мы, холопы божии да государевы, посланы к великому князю бить челом от царя и от всех людей с правдою, а не с лестию; на чем мы добили государю челом, на том царь не устоял; пристали к нему крымцы, да ногаи, да тутошние лихие люди, а земля с ними не вместе, земля ждет государева жалованья, Сафа-Гирею ли быть царем на Казани, или другого пришлет государь". Великий князь велел им сказать на это: "Только бы Сафа-Гирей был нам послушен да была бы в нем правда, то мне отчего не хотеть его на Казани? Но видите сами, что он не прям". Послы отвечали: "Видим сами, что царь не прям, клятву преступил, дело свое презрел, нас забыл: какому в нем добру быть! А теперь ведает бог да государь, как своею землею Казанскою промыслить; мы холопы государевы, а царя какого нам государь пожалует, тот нам и люб". После этого они били челом, чтоб государь дал им опять Шиг-Алея, потому что Шиг-Алей, говорили они, земли Казанской не грабил ничего, а не взлюбили его лихие люди; пусть государь отпустит его на Казань и даст наказ, как его дело беречь и тамошних людей жаловать; послы просили, чтоб государь отпустил Шиг-Алея, их и всех пленных казанцев к Васильсурску; отсюда обещались разослать грамоты в Казань, к черемисе горной и луговой, к арским князьям, что государь хочет их жаловать и беречь. Великий князь велел спросить их: "Как вы поехали к нам, был ли вам наказ от князей и от земли просить у нас в цари Шиг-Алея?" Послы отвечали: "Такого наказа нам не было: за каким делом нас послали, о том деле мы и били челом; а теперь бьем челом, чтоб государь нас пожаловал, велел нам ему служить, а Сафа-Гирею служить не хотим: Сафа-Гиреем мы умерли, а государевым жалованьем ожили. Сафа-Гирей послал нас за великими делами; но что мы здесь ни сделали, он все это презрел, от нас отступился; а если мы ему не надобны, так и он нам не надобен. А в Казани у нас родня есть, братья и друзья, а которые попали в руки людям великокняжеским, у тех у всех отцы и братья, родственники и друзья в Казани. Как только мы придем к Васильсурску и пошлем к ним грамоты, так они за нас станут".

<< назад | начало | вперед >>