Дополнение (часть 25)

<< назад | начало | вперед >>

22 сентября пошли из Петербурга предложения французскому двору принять с Россиею совместно участие в мирном улажении дел по баварскому наследству. Когда 20 октября кн. Борятинский объявил об этом Верженю, тот отвечал: "Я уверен, что король, мой государь, примет с величайшим удовольствием такую дружескую откровенность ее и. в-ства, тем более что сегодня минула неделя, как отправлен курьер в Петербург с подобными предложениями короля императрице". Вержень заметил только, что репрезентация петербургского двора венскому написана резко; то же заметил и король, изъявляя, впрочем, свое величайшее удовольствие вследствие предложения русского двора. Кн. Борятинский писал Панину: "Я уповаю совершенно, что здешнее министерство будет искренно стараться о примирении их дома, ибо война с Англиею, американские дела, расстроенные финансы и худое состояние сухопутных войск довольно на занятие всей их атенции".

Дело стало теперь за планом примирения, который должны были выработать посредствующие державы; Россия предлагала составление его Франции, а Франция России.

19 октября 1778 года императрица подписала следующий рескрипт кн. Репнину: "Из публичных бумаг и актов известно, какие следствия произвело доныне открывшееся по смерти курфирста Максимилиана баварское наследство. Австрийский дом, основываясь на правостях, глубоким забвением и сущею прескрипциею покровенных, присвоил себе и захватил знатную часть оного наследства; а курфирстпфальцский, коему по точной силе и словам вестфальского мира единым наследником всех баварских земель быть надлежало, устрашась приставленного ему ножа, предпочел лучше быть сонаследником австрийской хищности, нежели подвергнуть себя исполнению тех насильственных мер, кои со стороны венского двора действительно заготовлены были, не одумавшись и не рассудя, что оные не могли, однако ж, в самом своем исполнении быть для его чести и интересов поноснее и предосудительнее договоров заключенной им в Вене конвенции. Сия конвенция и беспосредственно за нею последовавшее обложение австрийскими войсками знатной и лучшей части баварских земель учинились скоро и естественно сигналами тревоги и беспокойства всего корпуса империи германской, и особливо тех княжеских домов, кои сами по себе одним или другим образом интересованы были в наследстве баварском. Обиженные княжеские дома прибегли одновременно почти и к нам, и к королю прусскому с просьбою о защищении и предстательствев пользу их у венского двора. Его прусское величество не токмо не отрекся подать им руку помощи, но паче сам собою, как член империи, беспосредственно интересованный в сохранении целости ее конституции, поступил на учинение сильнейших представлений австрийскому дому вопреки его начинанию. Мы с своей стороны, не входя в юристическое разбирательство ни прав австрийского дома, ниже оспариваний прусского двора, довольствовались только обеим сторонам объявить, колико желаем, дабы восставший между ими вопрос дружелюбным соглашением разрешен быть мог без нарушения общего покоя и чтобы для того разные из наследства баварского родившиеся требования по справедливости разобраны и удовлетворены были. Доколе продолжалась известная берлинская негоциация, следовательно же, и надежда полюбовной развязки, до тех пор не переставали мы с своей стороны способствовать по возможности нашими советами и представлениями сближению обоих негоциирующих дворов для того, чтоб в случае неудачи не найтись нам самим в неприятной необходимости взять в их войне действительное участие по уважениям собственной империи нашей главного интереса, когда России не меньше всякой другой европейской державы нужно, дабы посреди Германии ненарушимо сохранялось и разделялось навсегда между дворами венским и берлинским настоящее равновесие сил, важности и инфлюенции их".

"С прискорбием увидели мы посему, что в прошлом июле месяце начались в Силезии, Богемии и Саксонии действительные неприятельства. Нельзя не отдать королю прусскому справедливости, что он пред поднятием оружия истощал втуне все средства умеренности и миролюбия, и что не он, а хищность и упрямство венского двора причинствовали войну. Правда, министр австрийский князь Кауниц, коего честолюбие есть всему злу виною, старался дать вещам другой вид, воспользовавшись хитро человеколюбивыми расположениями императрицы-королевы и склоня ее открыть под звуком оружия новую негоциацию с предвзятым намерением тщетность и неудачу ее поставить на счет его прусского величества; но сия интрига его, сколь она, впрочем, ни тонка, нашлась, однако ж, недостаточною к преобразованию вещей и к поселению в беспристрастной публике других мыслей о истинном виновнике народных бедствий, потому что учиненные чрез г. Тугута предложения признаны оною весьма неспособными изъять из среды камней преткновения, или заключая в себе пустой только блеск, или же мало разнствуя от того пункта, на котором прежде разорвалась негоциация графа Кобенцеля. Таким образом, не удивительно, что король прусский не дал себя уловить мнимою бескорыстливостью австрийского долга в уничтожении его конвенции с курфирстом пфальцским, следовательно же, и в испражнении им захваченной части баварских земель, когда ценою его уступки поставлено было, с другой стороны, жертвование неоспоримой бранденбургского дома собственности в Франконии, о которой прежде случая ваканции всеми принцами того домa заключен был полюбовный фамильный пакт и которая вследствие того от нас самих его прусскому величеству в союзном нашем трактате неоднократно уже гарантирована была, тем более что представлением свободы отыскивать после каждому судом свои правости по баварскому наследству обнажил венский двор в то же время коварный умысел явиться вновь при первом удобном случае с своими недельными притязаниями и одержать тогда в суде, где бы император сам был и истец и судья, все то, за что ныне должно ему понесть жестокую и опасную войну".

<< назад | начало | вперед >>