Глава четвертая. Продолжение царстования императрицы Екатерины II Алексеевны. 1772 год (часть 3)

<< назад | начало | вперед >>

Тугуту отправлено было в Константинополь приказание содействовать начатию мирных переговоров. Он должен был прямо объявить турецкому министерству, что дурное ведение войны турками есть главная причина тому, почему Австрия требует теперь открытия мирных переговоров. Кроме того, теперь стало известно, что король прусский обязался в Петербурге напасть на Австрию, если она поднимется против России. Правда, Австрия заключила с Пор тою конвенцию, но она обязалась только или путем мирных переговоров, или силою оружия доставить султану приличный мир и старалась верно исполнить это обязательство: с большими издержками войска были двинуты из Италии и Нидерландов, полки поставлены на военную ногу; с Пруссиею и Россиею говорили грозным языком и достигли того, что Россия отказалась от дунайских княжеств. Невозможно было вести дело далее, не подвергая австрийский дом величайшей опасности. Все средства были употреблены для убеждения прусского короля, что чрезмерное усиление России опасно также и для него. Если б было можно уговорить его оставаться спокойным зрителем, то Австрия не усумнилась бы поднять оружие против России для доставления Порте честного мира; но никогда в Вене и не помышляли о том, чтоб из-за Турции ринуться в войну не только с Россиею, но и с Пруссиею. Если бы при настоящих обстоятельствах Австрия объявила войну России, то это не послужило бы к выгоде и облегчению Порты. Только в конце мая Порта дала Тугуту ответ на эти сообщения: султан услыхал об них с тяжкою грустию, ибо до сих пор помощь Австрии была основанием всех его надежд. Но он не желает требовать невозможного от венского двора и потому добровольно отказывается от всех выгод, обещанных ему конвенциею. Если благодаря содействию Австрии на конгрессе получится мир, по которому дунайские княжества и татары возвратятся под власть султана и Порта получит выговоренное пятою статьею тайной конвенции, то султан будет считать себя обязанным выполнить все условия конвенции; если же Россия не склонится к такому миру, то конвенция рушится сама собою, только султан не будет требовать назад заплаченных уже Австрии трех миллионов пиастров.

1 февраля гр. Панин сообщил Совету приятные новости из Вены: австрийский двор с удовольствием узнал о согласии русской императрицы на возвращение Порте Молдавии и Валахии и велел своему министру в Константинополе, сообща с прусским министром, склонять Порту к скорейшему отправлению уполномоченных на конгресс и заключению перемирия. Гр. Орлов заметил, что при такой перемене в Вене можно было бы настоять на независимости Молдавии и Валахии. Панин возразил, что, согласившись на отдачу этих княжеств, неприлично уже возобновлять прежнее требование их независимости, но под гарантиею венского и берлинского дворов можно восстановить их права, нарушенные турками. Только 12 марта гр. Панин мог сообщить Совету полученные из Вены известия, что Порта согласна на заключение перемирия и высылку уполномоченных на конгресс, который должен быть в Бухаресте. Тут императрица прочла следующее свое "соизволение": "Я желаю, чтоб действия будущей кампании были взяты в уважение, ибо хотя теперь надежда к миру более прежнего есть, но последние цареградские известия гласят, что турки сильно к четвертой кампании готовятся, что и весьма вероятно есть; и для того надлежит и нам, не пропуская уже более время, теперь тем наипаче в зрелое уважение брать, что надлежит делать и что мы три кампании делали и войну вели с немалым успехом, следовательно же, сутенировать и в сей, чаятельно последней, имя российского оружия; и для того прошу, чтоб кампания сия соображаема была с пользою и славою империи; весна же близко, а во многих местах уже началась". Гр. Панин заметил, что надобно подождать ответов из Вены и Константинополя, чтоб можно было принять полезнейшее решение, узнав прямые намерения венского двора. Императрица отвечала, что если б у австрийцев произошел разрыв с турками, то она не желает, чтоб австрийцы действовали вместе с нами, пусть каждый ведет войну особливо. Чернышев заметил, что армия к будущей кампании будет снабжена всем нужным и теперь расположена таким образом, что может исполнить все, что бы ей ни предписали. Но императрица спросила: "Почитает ли Совет полезным построение ныне судов на Дунае и посылку за ту реку корпуса, если мир скоро заключен не будет?" Совет признал это весьма нужным, а гр. Орлов прибавил, что эту посылку корпуса считает единым и последним средством к получению скорого и прочного мира.

А между тем Румянцев писал Панину (22 марта): "В. с-ство знаете, сколь великое число требуется рекрут, ибо некоторые полки должно снабдить по тысяче оными, а в половину того почти всякий полк требует. Но сии люди, коими пополнить должно знатную в войске убыль, еще далеко и по сию пору от своих мест; представьте, когда же есть время делать их солдатами? Частицы некоторые рекрут, в дальние полки назначенные, до здешнего места дошедши, уже видятся в крайнейшем истощении своих сил. Не инако и от прошедшего набора осталось таковых, что окрепчали к службе. Кавалерия при всем рачительном от своих полковников старании и способах, пользующих внутреннюю экономию, не может наградить посюдова закупками в ближайших и дальних местах лошадей великого недостатка в оных. Я вместо усиливания своей части прибавочными войсками, как нынешний год учинить обещано, вижу, напротив того, что оная прямыми силами не сравнится и против прошлогоднего".

<< назад | начало | вперед >>