Глава вторая. Продолжение царстования императрицы Екатерины II Алексеевны. 1770 год (часть 9)

<< назад | начало | вперед >>

Вся вина сложена на греков; но историк должен разделить ее и отдать известную долю обвиняющим. В Петербурге была сделана ошибка, очень естественная впрочем. Для развлечения турецких сил, для нанесения сильнейшего, потрясающего удара врагу, для обеспечения себя от него на будущее время, для приобретения славы освобождения христиан и потомства героев, имена которых были на языке каждого образованного человека, задумали смелое предприятие - возбудить христианское народонаселение Турции к восстанию против Порты. Предприятие было задумано не без основательной надежды на успех: Каразин с товарищами говорили правду, объявляя о готовности христиан свергнуть тяжелое, ненавистное иго; но надобно было изучить с большею подробностию и точностию средства христиан, нравственные и материальные. Как обыкновенно бывает, когда дело обсуживается издали, подробности исчезают, сливаются, видны только одни наиболее выдающиеся общие черты: стремление к свержению тяжелого, варварского ига, единоверие и т.д.; и вследствие преобладания этих общих черт дело идеализуется, является в розовом свете: стоит только явиться, и народ примет освободителей по-братски, с распростертыми объятиями, окажет чудеса храбрости и принесет всевозможные жертвы для освобождения отечества. При этом исчезла маленькая подробность, мелкий вопрос: как братья по вере будут объясняться друг с другом? Екатерина советовала Орлову поступать осторожно, сначала укрепиться на берегу и не подвергать опасности своих ничтожных сухопутных сил, пока не образуется масса туземного ополчения. Екатерина требовала общего дружного движения, запрещала действовать клочками, в одиночку. Но прежде надобно было узнать, способно ли народонаселение Греции действовать сообща. Природа раздробила Грецию на мелкие области, резко отделенные друг от друга, с средствами, недостаточными для пропитания, и потому заставляющие народонаселение смотреть вон, искать деятельности, средств жизни на море; древняя история Греции подчинилась этим природным условиям; должна была подчиниться им и новая: на суше слабость, разбросанность, особность областей, размельченность интересов, неспособность создать твердое центральное правительство, узкость государственных взглядов; сила народа - в "деревянных стенах" оракула, спасших древние Афины в борьбе с персами, сила - в кораблях, в морской деятельности, которая заставляет греческое народонаселение тянуться узкою полосою по берегам. Помогать какому-нибудь народу в беде помогать в приобретении независимости - дело чрезвычайно трудное; столкновение неминуемо вследствие различия ступеней развития, различия в силе; народ помогающий есть более развитой, более сильный, потому, естественно, принимает значение руководителя, опекуна, требует от слабейшего, руководимого, подчинения своему "умоначертанию"; но слабейший по развитию народ этого умоначертания не понимает, у него свои понятия, свои взгляды, очень узкие, иногда неприятные, но что же делать? Греки надеялись на русскую помощь, немедленно сгруппировались около ничтожных русских отрядов; но когда турки начали наступать с превосходными силами, они обратились в бегство, ибо известных понятий о военной чести они не имели, а руководились взглядом, что русские должны им помогать, а не они должны давать себя резать туркам: это они могли сделать и без русских. Тут прежде всего вредит различие в понятии о помощи у сильного и слабого, потому что оба требуют обыкновенно друг от друга больше, чем сколько могут и хотят дать. Греки, с которыми имел дело Орлов, не были трусами, но при условиях своего быта они не были способны к наступательному движению, к битвам в чистом поле; они были храбры, неодолимы в войне оборонительной, при защите искусственных или природных укреплений; и это важное обстоятельство не было принято в соображение. Орлов пишет, что турецкое рабство оставило печальные следы на характере греков, но для убеждения в этом не нужно было ехать в Морею, можно было и в Ливорно, и в Петербурге заключать от причины к следствию. Греки печально удивили русских тем, что бросились резать сдавшихся турок; но разве при известных взглядах турка на христианина, а христианина на турка между ними могли образоваться отношения и установиться правила, выработанные образованными христианскими народами между собою? При виде заклятого врага, притеснителя, грек забывал все. Главное затруднение между русскими и греками заключалось не в том только, что они не понимали языка друг друга, но в том, что не понимали "умоначертания" друг друга. При таком различии между народами оказывать помощь чрезвычайно трудно, надобно быть готову на все, вооружиться педагогическим терпением и спокойствием. Но из этого не следует, что надобно робко отступать пред трудными задачами, которых решения требуют высшие народные интересы; из этого следует только, что пред их решением надобно приготовиться глубоким изучением прошедшего и настоящего и вследствие этого не смущаться ничем. Но не будем слишком строги к русским людям XVII века: они делали первый опыт.

<< назад | начало | вперед >>