Глава третья . Просвещение в России от основания Московского университета до смерти Ломоносова. 1755-1765 годы (часть 43)

<< назад | начало | вперед >>

Но гораздо выгоднее выставляется перед нами издатель в статьях другого рода, к которому у него было больше призвания. Такова его статья "О истреблении чужих слов из русского языка". "Восприятие чужих слов, а оcобливо без необходимости, - говорит Сумароков, - есть не обогащение, но порча языка. Честолюбие возвратит нас когда-нибудь с сего пути несумненного заблуждения; но язык наш толико сею заражен язвою, что и теперь уже вычищать его трудно, а ежели сие мнимое обогащение еще несколько лет продлится, так совершенного очищения неможно будет больше надеяться. Сказывано мне, что некогда немка московской Немецкой слободы говорила: "Mein муж kam домой, stieg через забор und fiel ins грязь". Это смешно, да и это смешно: "Я в дистракции и дезеспере, аманта моя сделала мне инфиделите, а я ку сюр против риваля своего буду реванжироваться"". В другой статье Сумароков говорит: "Правописание наше подьячие и так уже совсем испортили. А что до порчи касается языка - немцы насыпали в него слов немецких, петиметры французских, предки наши татарских, педанты латинских, переводчики Св. Писания греческих. Немцы склад наш по немецкой учредили грамматике. Но что еще больше портит язык наш? Худые переводчики, худые писатели, а паче всего худые стихотворцы". Любопытна статья "О несправедливых основаниях", в которой автор восстает против некоторых понятий и обычаев времени. "Много знать, слывет у невеж, - знать по-педантски или по-школьному. Мало знать или, погрубее выговорить, ничего не знать, слывет у них, - знать по-кавалерски. Кто ж педанты и кто кавалеры? Педанты, по их мнению, суть профессоры и прочие ученые люди, которые не по моему мнению, а по справедливости, ежели они достойны своего звания, суть люди первого в обществе класса. А имя кавалера обыкновенно дается дворянам; итак, знать по-кавалерски есть знать по-дворянски, знать столько, сколько благородному человеку пристойно, т. е. мало и неосновательно, чтоб уметь начинать говорить о всем и не уметь окончить ни о чем, скакать из материи в материю, показываясь, будто все знаешь, хотя этому, кроме таких же невеж, и никто не поверит, доказывать не по-педантски доводами, но по-дворянски криком, изо всей мочи хохотать и потом, ежели самым лучшим и благороднейшим образом речь окончить, т. е. по-петиметрски, так надлежит запеть французскую песню или, кто не знает французского языка, хотя и русскую, только чтоб не было в ней ни склада, ни лада, в каковых песнях нет недостатка. Многие думают, что нет нужды воину в науках, кроме инженерства и артиллерии; ежели мы возьмем рядового солдата, так ему и в том нет нужды, ему только надобно выучиться владеть ружьем. Но обретающийся в военной службе дворянин или офицер уповает на высшие восходить степени, а иногда быть и полководцем, которому знание наук, а ими чистое просвещение разума не меньше профессора потребно, и все почти в древности знатнейшие полководцы были люди ученые. В новейшие времена також; а где недоставало знания наук или любления оных, тамо следовала погибель".

Сумароков, прославившийся нападками на недостатки тогдашнего русского суда в своих комедиях, поместил злые выходки против подьячих и в своем журнале. В статье под названием "Письмо" говорится: "Утесненная Истина пришла некогда пред Юпитера и, жалуясь на приказных служителей, просила, чтоб он истребил из них тех, которые до взяток охотники, ради народного спокойства. Ударил Юпитер, повалились подьячие. Народное рукоплескание громче Юпитерова удара было. Обрадовалась Истина; но в какое смятение пришла она, когда увидела, что самые главные злодеи из приказных служителей остались целы. "Что ты сделал, о Юпитер! Главных ты пощадил грабителей!" - вскричала она. И когда она на них указывала, Юпитер извинялся неведением и говорил ей: "Кто мог подумать, что это подьячие? Я сих богатых и великолепных людей почел из знатнейших людьми родов". "Ах! - говорила она. - Отцы сих богатых и великолепных людей ходили в чириках, деды в лаптях, а прадеды босиком"". Против этого же общественного зла направлены письма: "О некоторой заразительной болезни", "О думном дьяке", "К подьячему самого Сумарокова".

Сумароков недолго издавал свою "Трудолюбивую Пчелу", поссорившись с Академиею наук за цензуру и за типографские счеты. Он отомстил за это Академии статьями "Блохи" и "Сон", напечатанными в журнале "Праздное время, в пользу употребленное", который издавался в Петербурге в 1760 году. В статье "Блохи" Сумароков говорит: "Кто блох терпеть не может, тот не может быть автором. Ежели кто автором быти способность имеет и в том упражняться станет, того во всю его жизнь блохи беспокоят, а кто, сей способности не имея, автором станет против воли муз и Аполлона, оный сам блоха будет и вечно других станет беспокоить... Предки нынешних блох не так жестоки были, как их потомки, ибо в прежние времена меньше было школ и, следственно, меньше невежества; такова главная причина нашего заблуждения. О ежели бы меньше школ и больше хороших учителей, меньше учеников и больше разумных учеников было и чтобы Виргилий, Овидий, Цицерон, Тит Ливий не за то почитаемы были, что писали по-латински, а за то, что хорошо писали! Блох, досаждающих авторам, два рода: переученые и недоученые. Переученые блохи во всей Европе называются блохи латинские, а недоученые называются по имени страны той, в которой они рождаются. Еще в нашем государстве есть блохи, которые немецкими называются, а я ставлю гадин сих блохами финскими, а они только в сих местах держатся, где Ингрия с Финляндиею граничит, ибо во всей Германии нет и подобия блох сих, и что, кроме Петербурга, их нет нигде, ни в самой Финляндии, и потому должно их называть блохами невскими".

<< назад | начало | вперед >>