Приложения к тому 20. Приложения (часть 7)

(Там же, № 94/1171)

16) Из дела о бароне Синклере. а) От императрицы Анны к фельдмаршалу Миниху: "Мы сообщаем вам при сем, что по отправлении нашего последнего рескрипта от римско-цесарского и королевско-польского дворов нам о заключном случае с Синклером вяще сообщено. Вы из того усмотрите, коль богомерзко, безумно и безответственно те люди поступили, и мы великую причину имеем толь паче сожалеть, понеже сие дело явно происходило, уже повсюду известно учинилось, и легко чаять мочно, какое злое действо оное в Швеции иметь может, что же наизлейшее есть, недоброжелательным виду подобным претекстом служить может, нас за наступателя поставлять. Что мы при таких обстоятельствах здесь ныне учинить за благо изобрели, состоит в следующем: что тотчас как в Швеции, так и ко всем нашим при чужестранных дворах обретающимся министрам декларация от нас отправлена. Мы оную для того вам сообщаем, дабы и вы с своей стороны по тому поступить и по силе оной говорить и меры принять могли. Причем мы оное, что мы уже о таких убицах к вам писали, ежели они точию из наших людей суть, повторяем, их надлежит самым тайным образом отвесть и содержать, пока не увидим, какое окончание сие дело получит и не изыщутся ли еще способы оное утолить". 9 июля 1739 г.

b) Из рескрипта к барону Кейзерлингу в Дрезден: "Сие безумное, богомерзкое предприятие нам подлинно толь наипаче чувствительно, понеже не токмо мы к тому никогда указу отправить не велели, но и не чаем, чтоб кто из наших оное определить мог. Иное было бы писма отобрать, а иное людей до смерти бить, но к тому ж еще без всякой нужды. Однако ж как бы оное ни было, то сие зело досадительное дело есть и всякие досадительные следства иметь может".

с) Миних императрице: "Я знаю, что все вашего и. в-ства дела и поведении не на чем, как на великодушии и честности, основаны, чего я сам с самых моих молодых лет по сие время навыкнуть тщился, и хотя я мой живот и все в службе вашего и. в-ства с радости положить всегда готов, то, однако ж, сие меня никогда подвинуть не может, чтоб нечто учинить, что честности противно, и сие еще толь наименше, понеже я не токмо вашего и. в-ства указами к тому не уполномочен, но и сам совершенно знаю, коль мало оное от вашего и. в-ства апробовано и вам приятно было б. И тако вашему и. в-ству должностнейше засвидетельствую, что я в сем приключении ни малейшего участия не имею и никогда и ни в какое время никому для произведения такого скаредного дела комиссии не давал, ниже уполномочивал или толко к тому повод подал. А что до именованного в берлинской ведомости Кутлера касается, то я все полковые книги рассмотреть велел, и хотя находится, что один сего имени Кутлер в службе вашего и. в-ства капитаном обретался, однако ж оной еще в прошлом году со многими другими офицерами, которые отчасти сами о том просили, отчасти же и для своего поступка свои абшиты получили, из которых многие в польскую службу вступили, а другие еще и поныне под именем российских офицеров по разным местам в Польше живут и бог знает от кого и чрез кого тамо содержаны быть имеют".

d) Рескрипт Миниху 26 июля: "Хотя мы совершенно уверены находимся, что вы в сем мерзостном приключении столько ж мало участия, как мы, имеете и вам ничто тому подобное без нашего указу чинить никогда в мысль не придет, також мы и никако не чаем, чтоб кто из наших офицеров с пренебрежением всей чести и совести так мерзостно погрешить и в таком на большой дороге смертном убивстве виною быть мог; то, однако ж, вы сие дело наиприлежнейше и жесточайше исследуйте и без всякого укоснения и малейшей утайки и умолчания всего того, что вам о сем всем деле сведомо быть может, нам обстоятельно донесете. Нам и нашей чести весма в том нужда есть, чтоб сие дело и правдивое основание оного разведать, и мы прежде успокоиться не можем, пока оное не учинится".

е) Из рескрипта Бракелю в Вену: "Когда сей Зинклер в прошлом году из секретного аусшуса с тайными комиссиями в Константинополь послан и таковые комиссии не инако как турков еще более от мира удалить имели, тогда между обоими дворами договорено: сего эмиссара, ежели в цесарских областях или в Польше его достать можно, заарестовать. Нам здесь по указу многократно обнадеживание чинено, что во всех цесарских наследных землях к тому именные указы отправлены. Ежели сии обнадеживании сущи были, для чего ж он не заарестован, как он по другому подозрению в Бреславе допрашиван. А ежели в противность таким поданным обнадеживаниям таковые указы не отправлены, то для чего они посторонним людем без начальственного указу сыскные давали и тако на заарестование позволили? Нам же никогда в мысли не приходило, что от наших людей он до шленских границ преследован быть мог, якоже мы по сие время верить не хощем, что то наши люди были, но некоторые интриги в том обращаются, от кого б оные не произошли. Мы подлинно в том не виновны, но сие предприятие не инако как за крайнейшую мерзость поставлять можем, а между тем обоим дворам в том нужда, дабы оное дело всячески заминать. Чего ради необходимо потребно, чтоб как от обер-амта браславского, так и от прочих шлезинских мест все в крайнейшем секрете и тайно содержано, и, что известно быть не имеет, в том отречено было".

<< назад | начало | вперед >>