Главная История России С.М.Соловьев. История России с древнейших времен. С.М. Соловьев. История России с древнейших времен. Том 17. Глава третья. Продолжение царствования Петра I Алексеевича (часть 18)
История
Книги
Новости
2013
1234567
2012
312
Наша кнопка


HistoryLine.Ru logo

Статистика


Глава третья. Продолжение царствования Петра I Алексеевича (часть 18)

В августе Ягужинский донес, что со стороны австрийских министров обнаружена к нему холодность: причиною - вести, что царь принял англо-французское посредничество и вступил в переговоры с Швециею. Императору хотелось быть самому единственным посредником при заключении Северного мира, для чего он пригласил всех участников войне прислать уполномоченных на Брауншвейгский конгресс. Царь согласился, но в проекте договора, присланном к Ягужинскому, было сказано, что царь принимает посредничество с тем условием, если цесарь обещает и обязуется свою медиацию произвесть и действо только добрыми средствами (bonis officiis), не употребляя никакого понуждения, и во всем прочем поступать так, как весьма бесстрастному и импарциальному медиатору принадлежит. Это условие очень не понравилось в Вене: австрийские министры толковали слово "бесстрастный" так, что царь подозревает в императоре недоброжелательство к России, хотя император своими действиями постоянно доказывает, что совершенно равнодушен к Северной войне, от которой ему нет ни пользы, ни убытка, и только по христианскому чувству хочет мира и тишины между народами. Условие беспристрастия было, впрочем, принято, ноне в тех выражениях, как в русском проекте, причем австрийские министры настаивали, чтоб царь как можно скорее высылал своих уполномоченных в Брауншвейг, дабы отнять у других держав предлог уклоняться от конгресса. Ответ на другие статьи русского проекта, именно об оборонительном союзе, откладывался, и в конце октября Ягужинскому объявили, что о договоре будет наказано отправляемому к царскому двору чешскому штатгалтеру графу Кинскому, причем давали знать, что император, не видя, как пойдет дело на Брауншвейгском конгрессе, не может вступать ни в какие обязательства, ибо это было бы противно его значению посредника. Ягужинский спрашивал министров, как относится цесарь к делу герцога голштинского. Ему отвечали, что цесарь очень жалеет о несчастии герцога и так горячо принял его сторону, что король датский принужден был немедленно же возвратить ему Голштинию; что же касается Шлезвига и других претензий герцога, то цесарь хочет ему помогать, только один ничего сделать не может, и дело откладывается до конгресса. Конгресс не сходил с языка австрийских министров: по их словам, стоило только царю отправить своих уполномоченных на конгресс, злонамеренные державы уймутся от своих интриг; король английский добивался, чтоб император дал ему инвеституру на Бремен и Верден; но император не согласился: из этого царь может видеть ясно, как император к нему склонен; король английский - главный противник царя, он все откладывает конгресс и других к тому же побуждает; уже по этому одному царь должен поспешать присылкою своих уполномоченных на конгресс, чтоб сделать неприятность своему врагу, и, кроме того, может сыскать приятелей на конгрессе.

В этих переговорах прошел 1720 год и два первые месяца 1721. В марте при венском дворе узнали неприятную новость, что Россия для примирения с Швециею не нуждается в посредничестве цесаря и в Брауншвейгском конгрессе. Этим оканчивалась дипломатическая борьба в Вене. Мы видели, что император и английский король считали необходимым сближение с Польшею, ибо только через нее можно было непосредственно действовать против России. Русской дипломатии поэтому нужнее всего было не уступать здесь неприятелю.

Нам уже известно, в каких отношениях находилась Россия к Польше и ее королю в 1717 году; союз, впрочем, считался продолжающимся, и в начале 1718 года князь Григорий Фед. Долгорукий, находясь в Дрездене, объявил Августу II, что у России с Швециею должны начаться мирные переговоры, но что Брюсу велено только выслушать шведские предложения и взять их на доношение царю, который ни в какие прямые трактаты без согласия с его польским величеством не вступит. Король благодарил и говорил, что он в этом не сомневается по крепкой дружбе и союзу с царским величеством. Но, несмотря на "крепкую дружбу и союз", настоящие враждебные отношения высказывались при каждом удобном случае. Так, когда Петр потребовал, чтоб польское правительство подтвердило конвенцию его с жителями Данцига, которые обязались пресечь все сношения с Швециею и вооружить против нее каперов, то Флеминг отвечал Долгорукому: "Теперь на короле польских дел никогда не взыскивайте, потому что конфедерация, за вашим покровительством, отняла у него всю силу". Чины Речи Посполитой жаловались, что русское войско все еще не оставляет Польши. "Утвердите Данцигскую конвенцию, и оно уйдет", - отвечал Долгорукий. Но кроме Данцигской конвенции было еще другое польское дело, которое царь взыскивал на короле: в январе 1718 года он получил просьбу: "Бьют челом богомольцы твои от всех благочестивых монастырей литовских и белорусских, мужских и девичьих, о благочестии святом, которое поляки всеконечно хотят во всем государстве своем Польском и Великом княжестве Литовском искоренить и на сейме варшавском унию везде конституциею укрепить, потому что в государстве Польском ни один монастырь или приходская церковь в благочестии обретаются, но все нуждою и насилием обращены в унию; а в Великом княжестве Литовском только вышеписанные монастыри великое и нестерпимое гонение день ото дня и час от часу все больше терпят, православие святое с великою борьбою и прением о вере восточной сохраняют, прочие же премногие монастыри уже принуждены к унии, и если в нынешнее нужное гонительное время от вашего царского величества, единого нам по боге упования, вскоре не получим помощи, и в Великом княжестве Литовском искони насажденное благочестие вконец искоренится и всегдашнее о здравии вашего величества богомолие перестанет, монастыри превращены будут в костелы, и нам нужно будет разбежаться в разные страны от насилия и податей, которыми убогие обители вконец разоряются; Миорский монастырь, приписной к Кутеинскому, силою отняли на плебанию, также и Лукомский силою взяли на унию, двоим иеромонахам головы и бороды дочиста обрили, самих нещадно били и, как мертвых, за ноги из монастыря вытащили, один из них, Варлаам, оттого и умер". Вследствие этой просьбы Петр написал Долгорукому: "Повелеваем вам королю и чинам Речи Посполитой надлежащие представления учинить и накрепко домогаться, чтоб благочестивым монастырям по мирному договору никакого отягощения и принуждения к принятию унии не было, от чрезвычайных налогов и поборов были бы они освобождены и сравнены с другими польскими жителями; которые епископы по причине благочестия изгнаны, снова были бы возвращены в свои епархии. Вы должны на будущем сейме прилагать старание, чтоб в конституцию внесено и подтверждено было о свободном отправлении веры православной; можете самому королю, примасу и другим польским сенаторам и министрам нашим именем объявить, что мы более не можем терпеть, чтоб в противность договора православие в Польше гонимо и до всеконечного искоренения приведено было, о чем и наша грамота к королю и Речи Посполитой отправлена; мы заблагорассудили иметь особливого человека для охранения благочестия в Польше, для того отправим нашего нарочного и повелим ему жить в Могилеве при епископе и охранять благочестивые епархии, монастыри и церкви, за них у чинов Речи Посполитой заступаться, и если удовлетворения не получит, то будет к вам обстоятельно писать".

Цитата

Справедливость без благоразумия многое не может. Без справедливости же благорозумие ничего не стоит.
Античный афоризм