Глава вторая. Продолжение царствования Петра I Алексеевича (часть 27)

<< назад | начало | вперед >>

Желание гетмана исполнилось: в июле 1703 года он писал Головину: "Слава господу богу! радением и неусыпным моим старанием проклятый пес Костя кошевой если не испустил проклятой своей души, то по крайней мере с кошевства с бесчестием скинут; понеже все поспольство на него восстало за то, что с разбойниками знался и добычу у них брал, и если б из Сечи в луга не ушел, то, конечно, не был бы жив. После сего побега выбрали в кошевые Герасима Крысу, и теперь можно надеяться, что войско низовое будет в надлежащем великому государю послушании". Но радость гетмана была непродолжительна: в сентябре он уже писал Головину: "Запорожцы своим желательством ко мне вновь отозвались: не только бедных людей селитреные майданы, нечаянно напав, совсем разорили, но и мой, гетманский, до основания снесли и учинили мне убытку на 8000 рублей. Не знаю, что с такими бездушниками впредь делать, понеже их никаким способом, ни милостию, ни дачами, ни вольностию, не можно усмирить". Новый кошевой сокрушается, что не может исполнить своего обещания, данного в Москве и в Батурине: со всех сторон прибывающее гультяйство над постоянным, добрым товариществом взяло силу и похваляется Новобогородицкий и другие городки разорять. В декабре новые вести: Крысу сменили и на его место снова выбрали Костю Гордеенка, который в начале 1704 года объявил прямо царскому посланцу: "Каменнозатонский воевода Шеншин чинит нам всякие обиды, лошадей отнимает, меня и все поспольство бранит и называет подданными своими, всячески угрожает, говорит, будто солдаты, бегая из Каменного Затона, живут у нас в Сече. Но у нас таких беглых солдат в Сече нет, а хотя б и были, то у нас издревле такое поведение: кто придет, тех принимаем, и, кто захочет, тот у нас живет. Да он же, воевода, присылает на кош людей своих для проведывания, что между нами чинится, а у нас мало ли какие есть пьяные козаки, говорят, кто что хочет, и того слушать у них нечего, да он же, воевода, держит нашего запорожского козака в колодке безвинно. И если он, воевода, и впредь будет так делать, то нам уже терпеть больше будет нельзя; чтоб от его злых поступков не учинилось какого возмущения, которое может обхватить и весь север, не возмутить бы этим и всю Малую Россию".

Прошел год, и у Мазепы старые песни.

8 января 1705 года гетман писал Головину: "Запорожцы ни послушания, ни чести мне не отдают, что имею с теми собаками чинити? А все то приходит от проклятого пса кошевого, который такую в себе хитрость имеет, что всегда, собрав к себе сначала атаманов, приватно переговорит, потом раду сбирает, в которой, будучи наполнены его духом, то кричат и говорят, что им велит; для отмщения ему разных уже искал я способов, чтоб не только в Сечи, но и на свете не был, но не могу найти, а все от дальнего расстояния и некому поверить".

Не об одних запорожцах писал Мазепа тревожные донесения. В 1703 году он говорил наедине присланному к нему переводчику Посольского приказа Белецкому: "Полтавский полковник Иван Искра имел тайную корреспонденцию и согласие с ханом крымским и беем перекопским, и уже было полк свой, кроме старшины, к тому наклонил, чтоб быть в согласии с Крымом, а великому государю противными. Узнавши об этом, я тотчас его от полку отлучил тайным способом, не оскорбляя его ничем, как будто на время, не давая знать никому, за какое преступление; явным способом и в скорости взять его и карать невозможно для козаков того полка, имеющих с ним одно намерение, дабы не учинилось от того полка меж народом малороссийским какого замешания при нынешнем опасном времени, потому что теперь у всей малороссийской Украйны зело отпало сердце к великому государю".

<< назад | начало | вперед >>