Глава вторая. Царствование Федора Алексеевича (часть 20)

<< назад | начало | вперед >>

Мнение гетмана окончательно развязало руки к начатию переговоров с Крымом и Портою. В конце 1679 года отправились в Крым к хану Мурад-Гирею посланники Сухотин и дьяк Михайлов; но они не решили дела насчет определения границ, притом же дьяк Михайлов своевольно покинул Сухотина и уехал в Москву. Для окончания переговоров в августе 1680 года поехал в Крым наш старый знакомый стольник Василий Тяпкин и дьяк Никита Зотов вместе с малороссийским писарем Семеном Раковичем. 25 октября приехали они на реку Альму на посольский стан, и первое, что их поразило, - бедность строения на посольском дворе: четыре пунишки складены из дикого нетесаного камня, смазаны скаредным навозом, без потолков, без полов, без лавок, без дверей, для света сделано по одному окну. "Воистину объявляем, - пишет Тяпкин, - что псам и свиньям в Московском государстве далеко покойнее и теплее, нежели там нам, посланникам царского величества, а лошадям не только никаких конюшен нет, и привязать не за что, кормов нам и лошадям ничего не давали, а купить с великою нуждою хлеба и ячменя и соломы добывали, и то самою высокою ценою". Приехал пристав и объявил, чтоб ехали к хану, который жил в селе от посольского двора верст с пять; но когда посланники приехали, то им объявили, что прежде хана они должны быть у ближнего его человека, Ахмет-аги. Посланники отвечали, что, не бывши с государевою грамотою у ханова величества, по иным дворам волочиться им непригоже. "Грамоту у вас отнимут силою", - кричали татары. "Где головы наши будут, там и грамота, - отвечали посланники, - а когда увидите нас мертвыми, тогда и грамоту возьмете, гроз ваших и бесчестья и всякой тесноты не боимся". Татары приутихли, стали говорить, чтоб один из посланников остался с царскою грамотою на подворье, а другой пошел бы повидался прежде с ближним человеком. Тяпкин отправился к Ахмет-аге и, вошедши, поздоровался с ним, "а бусурман, надувшись поганою своею гордостию, сидел на коврах, облокотившись на бархатные золотные подушки", поздоровался сидя и велел посланнику сесть подле себя. Ахмет-ага начал выговором, зачем посланники ханской воли ослушались и не хотели прежде идти к нему, ближнему человеку: "У. нас обычай такой исстари повелся, что посланники, прежде чем идти к хану, бывают у ближних людей; или уже честнее вас посланников здесь не бывало?" "Мы с прежними посланниками честью не считаемся, - отвечал Тяпкин, - если у вас прежде так и водилось, как ты говоришь, то мы вашего указа не принимаем, мы прежде всего должны исполнить государевы дела. Нигде не повелось, чтоб ближним людям, мимо государя, у послов грамоты принимать, это у вас в Крыму обычай грубый; мне случалось быть в послах у многих великих государей, и посольские чины я знаю. Если прежние царские посланники бывали у ближних людей прежде хана, то я этому не дивлюсь, потому что у вас всегда посланникам царского величества бывает великая неволя, теснота и бесчестье, чтоб вынудить у них богатые дары, как теперь и над собою видим. А мы присланы к ханову величеству не дары раздавать, а добрые дела делать".

После торжественного приема у хана начались переговоры, при которых присутствовал и пленный боярин Василий Борисович Шереметев. Тяпкин и Зотов предложили границу по реки Рось, Тясмин и Ингул. Ближние хановы люди засмеялись и отвечали: "Если за вами только дела и есть, то не за чем было вам сюда и ездить: по те реки уступки не бывало и впредь не будет". Тщетно посланники склоняли ближних людей "всякими приятными разговорами", государевым жалованьем обнадеживали, иным и давали: татары стояли на своем, что, кроме Днепра, другой границы не будет: до тех мест, где нога войск султановых заступила, по мусульманскому закону уступки тут быть не может. Чтоб склонить хана, Тяпкин витиевато объяснял перед ним важное значение посредника, которое Мурад-Гирей принял на себя, объяснил, какую честь и доверие оказал ему царь, отправив посланников своих к нему в Крым, а не прямо в Константинополь к султану. Хан был тронут, но отвечал, что он человек невольный, должен исполнять указ султана; если б та земля была его, ханская, то он бы охотно постановил межу, какая угодна царскому величеству. Посланники обещали хану 10000 червонных золотых, ближним людям 3000, султану турецкому и визирю соболей на 5000 рублей; хан отвечал, что не может согласиться и за 100000 червонных. Видя упорство посланников, хан велел их постращать земляною ямою, где ни печи, ни лавок, ни потолка, ни окон. И действительно, посланников посадили на запор, не велели пускать к ним купцов с съестным и дровами.

Посланники уступили и подали хану следующие статьи: 1) перемирию быть на 20 лет (начиная с 3 января 1681 года), рубежом быть реке Днепру; ханову величеству будет дана казна за прошлые три года и потом будет присылаться каждый год по старым росписям. 2) В перемирные 20 лет от реки Буга до реки Днепра султанову и ханову величествам вновь городов своих не ставить и старых козацких разоренных городов и местечек не починивать; со стороны царского величества перебежчиков не принимать, никакого поселения на упомянутых козацких землях не заводить, оставить их впусте. 3) Крымским, очаковским и белгородским татарам вольно по обе стороны Днепра, на степях, около речек, кочевать, для конских кормов и звериных промыслов ездить; а со стороны царского величества низовым и городовым козакам Войска Запорожского, промышленным людям, плавать Днепром для рыбной ловли и по всем степным речкам на обеих сторонах Днепра для рыбы и бранья соли и для звериного промысла ездить вольно до Черного моря. 4) Киев с монастырями и городами, местечками и селами всего своего старого уезда, т. е. ниже Киева, Васильков, Триполье, Стайки с селами, да выше Киева два местечка - Дедовщина и Радомышль остаются в стороне царского величества. 5) Запорожские козаки также остаются в стороне царского величества, султану и хану до них дела нет, под свою державу их не перезывают. 6) Титул царского величества писать сполна, как он сам его описывает. Пленники, боярин Шереметев, стольник князь Ромодановский и все другие, отпускаются на окуп и на размену. 7) Султан и хан не должны помогать неприятелям царским. Хан, выслушав статьи, сказал, что они написаны разумно и ему годны. Поехал гонец в Константинополь и привез согласие султана на условия. Но когда дело дошло до шерти, то Тяпкин и Зотов увидали, что шертная грамота написана иначе, очень сокращенно, с пропуском целых статей - о Запорожье, о свободном плавании по Днепру. Посланники объявили, что они такой грамоты не примут. Татары в ответ закричали: "Или вы государей наших учить приехали и свои упрямые обычаи и лишние слова писать? Возьмете и не в честь, что вам изволит написать и дать ханово величество, потому что всякий государь волен на своем государском престоле и делает что хочет, а вы нас не учите и нам не указывайте! А если заупрямитесь и грамот не примете, то грамоты посланы будут к вашему государю с ханскими послами, а вас, за ваше упрямство, велят держать в кандалах и зашлют в вечную неволю". Посланники отвечали, что они такой шертной грамоты принять не смеют, пошлют гонца в Москву и будут дожидаться, что великий государь им укажет. Хану доложили об этом и принесли ответ, что по приказу султана посланников велено отпустить немедленно в Москву с шертными грамотами. Тут посланники объявили, что они готовы к отпуску и шертные грамоты примут поневоле: будут ли эти грамоты царскому величеству годны и к содержанию перемирных договоров крепки, о том великому государю как бог известит.

<< назад | начало | вперед >>