А тут еще Полуехтов поссорился с Буковеном, начали доносить друг на друга: фан Буковен пишет, что в Оке вода мелка, идти кораблю нельзя, а Полуехтов пишет, что в реке вода велика и кораблям идти можно, только полковник с подьячим пьет и бражничает, о государеве деле не радеет, хочется ему, чтобы корабли зазимовали в Дединове. Чтобы помочь делу, послали грамоты к Полуехтову; если отпуск замедлится, то быть ему в опале и наказанье, и, во что корабли станут, те деньги доправят на нем; к Буковену: если не пойдет в Нижний тотчас, то доправят на нем кормы за все прошлые месяцы. Но и это не помогло: Буковен дал знать, что с 4 ноября морозы сильные, по Оке лед начал плыть большой; а Полуехтов присылает сказку за руками старост Ловецких сел, что 2 ноября по Оке корабельный ход был. Как бы то ни было, корабль зазимовал в Дединове.
20 ноября явился в Посольском приказе корабельный капитан Давыд Бутлер с 14 товарищами, приехали они из-за моря, из Амстердама, к великому государю в службу по призыву фан Сведена. 2 марта 1669 года Бутлера с товарищами да астраханца, который на Каспийском море бывал, отправили в Дединово осмотреть корабль, можно ли на нем по Каспийскому морю ходить? Посланные возвратились и объявили, что корабль и яхта годны. 25 апреля по государеву указу велено кораблю дать прозванье Орел, капитану Бутлеру велено поставить на носу и на корме по орлу и на знаменах и на еловчиках нашивать орлы. Бутлер подал в Посольском приказе список с артикульных статей, как должен капитан между корабельными людьми расправу чинить и ведать их; артикулы были одобрены. Наконец в начале мая Орел двинулся из Дединова, а 13 июня отпущен из Нижнего в Астрахань. Постройка корабля, яхты, двух шнек и бота обошлась в 9021 рубль.
Неудачному началу соответствовал несчастный конец: Стенька Разин сжег корабль в Астрахани. Разбои Разина, разногласие, происшедшее в компании, и смерть шаха Аббаса II помешали также исполнению договора, заключенного с армянами. Между тем Ордин-Нащокин удалился от дел, место его занял Матвеев, и в июле 1672 года в Посольский приказ созваны были выборные торговые люди, по два человека добрых из сотни. Им прочли договор с армянскою компаниею 1669 года и спросили: если армяне по договору шелк сырой и всякие товары станут привозить в Московское государство, в Архангельск, Новгород, Псков, Смоленск, и за море с товарами ездить, то не будет ли московским и всех городов купецким людям в их промыслах помешки? Выборные отвечали: "При царях Михаиле Федоровиче и Алексее Михайловиче Персидской области купецкие люди, персияне и армяне, кумычане и индейцы, приезжали с шелком и со всякими персидскими товарами и торговали в Москве и в Астрахани и по другим городам всегда с русскими купецкими людьми, а с немцами, греками и ни с какими иноземцами нигде не торговали, а в немецкие земли через Московское государство не езжали. А русские купецкие люди со всякими русскими и немецкими товарами ездили в Астрахань и в Персию за море и меняли русские и немецкие товары на шелк и на другие персидские товары и продавали их в казну великого государя, а из казны продавали немцам на ефимки, также и от себя продавали шелк немцам на ефимки, а ефимки отдавали в казну на мелкие деньги, и оттого казне бывало немалое пополнение, а русским купецким людям был промысл, и многие пошлины сходили с них и с персиян. Если же теперь армяне станут торговать с немцами, то постановят с ними договор, шелк продадут немцам на ефимки и на золотые и на заморские такие товары, которые прежде русские люди покупали у немцев и продавали персиянам. Так, по этому договору ефимки и золотые и заморские товары пойдут в Персидскую землю через Московское государство, и Персидской земле будет прибыль, а казне великого государя убыток, русские купецкие люди лишатся своих промыслов и придут в убожество".
В конце 1672 года опять приехал в Москву Григорий Лусиков и услышал от Артамона Сергеевича Матвеева такие речи: "В 1667 году великий государь вас, армян, пожаловал, с шелком и другими товарами вам приезжать позволил, как о том в крепости написано. Для покупки шелка приготовлена царская казна многая, и потерпела она в простое от долгого времени убытки великие. Этим вы свой договор нарушили, а теперь объяви, по договору шелк с собою ты привез ли и чем вознаградишь убытки, понесенные царскою казною?"
Лусиков: Христос не пришел разорять Моисеева закона, но исполнить, а слух носится, что договор о шелке хотят переменить. Матвеев: Правда, что Христос сошел на землю ради нашего спасения и не пришел разорить закон, но исполнить; это твое слово к пополнению царской казны пристойно. Объяви, каким способом можешь вознаградить царскую казну за убытки?
Лусиков: В договоре не постановлено, чтобы нам шелк ставить в царскую казну. Шелку я не привез теперь с собою за козацким воровством, а как вознаградить убытки царской казне, не ведаю.