Глава третья. Продолжение царстования Алексея Михайловича (часть 14)

<< назад | начало | вперед >>

Для подтверждения перемирия в Москву приехали королевские послы Станислав Беневский и Киприан Брестовский. 21 октября в ответе с Ордипым-Нащокиным они сказали: "У королевского величества и Речи Посполитой теперь болезнь большая: на королевство Польское встал великий неприятель всеми своими бусурманскими силами, так надобно обоим великим монархам против бусурманских войск вместе стоять. Есть еще у короля и Речи Посполитой другая болезнь, внутренняя, которую прежде всего надобно исцелить, чтоб больше турецкой войны мира не разорвала: надобно удовольствовать шляхту, выгнанную из уступленной Украйны и Северщины, потому что от нее беспрестанная докука и вопль. Чтоб царское величество изволил об этих статьях договор учинить теперь с нами: тогда неприятель христианский, слыша о союзе обоих монархов, испугается, и народы христианские, находящиеся под властию бусурмана, - греки, сербы, болгары, волохи и молдаване - начнут искать освобождения из-под поганского насилия". "Чем же успокоить выгнанную шляхту?" - спросил Нащокин. "На это есть два способа, - отвечали послы, - пусть царское величество или пожалует их деньгами, или позволит им жить в прежних имениях". "Если позволить им жить в прежних маетностях, - спросил опять Нащокин, - то чьими подданными они будут называться и какая услуга будет от них царскому величеству?" Послы отвечали: "Они останутся подданными королевскими, а царскому величеству с имений своих будут давать подати". "От этого будет ссора, - сказал Нащокин, - лучше объявите, сколько этих изгнанников и сколько нужно дать денег, чтоб их удовольствовать?" "Это совершенная правда, - отвечали послы, - если они останутся в прежних маетностях, то без ссоры не обойдется, лучше дать им денег, но сколько именно для этого нужно казны, сказать, нам нельзя, потому что у лучших людей, у Вишневецких, Потоцких, Конецпольского и других сенаторов и шляхты имения были большие, с которых каждому сходило по 100, по 200 и по 300 тысяч дохода; мы полагаемся на милостивое рассуждение царского величества". Нащокин обещал донести об этом государю и потом спросил: "Не наказано ль что-нибудь вам о вечном мире?" "О вечном мире говорить теперь нельзя, - отвечали послы, - как узнал султан турецкий и про перемирье, то сейчас же начал на нас войну готовить и крымскому хану велел войска отправлять; теперь татары с Дорошенком и с отступниками-черкасами разоряют Польшу, побрали в плен больше 100000 человек, и час от часу военный огонь распространяется, а как реки станут, то ждем от турок и татар конечного разорения. Король и Речь Посполитая прислали нас теперь для подтверждения перемирного договора и для заключения союза против бусурман, пока реки не станут, также поскорее решить дело о выгнанной шляхте, а если ее не удовольствовать, то надобно опасаться от нее всякого дурна, потому что голодный от нужды и то делает, чего ему не довелось; беда, если шляхта затеет смуту, а неприятель вторгнется". Нащокин: "Длинные разговоры ведете вы об удовлетворении выгнанной шляхты и о помощи на турок, а о вечном мире говорить не хотите; но царскому величеству из чего удовлетворять шляхту казною? Да и помогать вам против неприятеля не надежно, потому что мир у нас с вами временный, а не вечный". Послы: "Если царское величество нам не поможет и турки Польшу одолеют, то и Московскому государству будет от них теснота; в награждении же шляхты мы полагаемся на царское милостивое рассуждение, а не решивши этих двух дел, в другие вступать нельзя".

На следующем съезде, 26 октября, Нащокин сказал, что больших денег для удовлетворения шляхты царь дать не может, потому что и так казне расход большой: много идет денег калмыкам, чтоб они теснили Крымский юрт и не пускали хана на Польшу; кроме того, у государя войска много, на содержание которого идет казна большая. "Объявите подлинно, - спросил боярин, - чем шляхту удовольствовать? Да без больших запросов". Послы отвечали прежнее, что полагаются на милостивое рассуждение царского величества. "Милосердие великого государя в государстве нашем славится, - говорили они, - известно, что всех бедных он милостию своею призирает и жалует, а выгнанная шляхта - братья наши бедны и беспомощны, и, кроме государской, милости искать им негде. Царскому величеству надобно их пожаловать вместо милостыни: мы знаем, что у государя и на богадельни расходится не меньше того, чем бедную шляхту пожаловать; а Вишневецким и другой знатной шляхте позволил бы государь жить в черкасских городах на путивльской стороне: они люди честные и богатые, могут при себе держать войска немалые, которые будут обоим государствам на оборону". Нет, уж лучше удовольствовать шляхту казною, отвечал на это Нащокин. "Козаки люди самовольные, не только не дадут им владеть маетностями, но и самих побьют, и от того, боже сохрани, чтоб еще большие бунты не начались, и станут козаки прибегать к турецкому султану и крымскому хану". "Правда, - говорили послы, - козаки иссвоевольничались, под прежними своими панами жить не захотят, а надобно, чтоб теперь великие государи по братской дружбе и любви, общими силами, их смирили по-прежнему, как было до войны". После долгих разговоров Нащокин объявил наконец, что государь жалует шляхте 500000 золотых польских, разложив на сроки. Послы отвечали, что этим бедных изгнанников удовольствовать нечем; изволил бы великий государь пожаловать их не скудно, чтоб они, бедные, за его царское величество были вечно богомольцы. "Казна у его царского величества большая, - говорили они, - с одной Украйны, по нашим ведомостям и росписям, можно со всех шляхетских маетностей собрать в год миллионов с двадцать, а по меньшей мере с десять. По государевой милости одному полковнику Константину Греку дан город Лохвица, что было прежде имение Вишневецкого, а он ставит с него по 100 человек козаков; гетману Брюховецкому и многим полковникам даны большие города, с которых можно бы собрать много казны; а наш польский и литовский народ славный и вольный, и если будет ему от царского величества удовольствование, то будет на свете славно во всех государствах". После этого предисловия послы наконец высказали свое требование, чтоб государь на каждый перемирный год давал шляхте по 3000000. Им отвечали, что это дело нестаточное, запрос такой неслушный, что царскому величеству и донести об нем невозможно. Послы спустили до двух миллионов. Нащокин пошел доложить об этом государю и, возвратись, объявил послам, что государь позволил прибавить еще 500000 золотых польских. Послы били челом и приняли это в великую милость.

<< назад | начало | вперед >>