Глава третья. Царствование Лжедмитрия (часть 12)

<< назад | начало | вперед >>

Но если и были причины к неудовольствию, то неудовольствие это по-прежнему не было сильно и всеобще, по-прежнему любовь большинства к царю продолжала обнаруживаться: однажды Басманов донес самозванцу, что некоторые стрельцы распускают о нем дурные слухи; Лжедимитрий, как прежде отдал дело Шуйского на решение собора, так теперь отдал дело семерых обличенных стрельцов на решение их товарищей; тогда голова стрелецкий, Григорий Микулин, грубо выразил свое усердие: "Освободи меня, государь, - сказал он, - я у тех изменников не только что головы поскусаю и черева из них своими зубами повытаскиваю"; и тут же, по знаку Микулина, стрельцы бросились на обвиненных товарищей и изрубили их в куски. Явился еще обличитель - дьяк Тимофей Осипов: постившись и причастясь св. тайн, Осипов пришел во дворец и перед всеми начал говорить Лжедимитрию: "Ты воистину Гришка Отрепьев, расстрига, а не цесарь непобедимый, не царев сын Димитрий, но греху раб и еретик". Осипова казнили, и народ остался покоен. Свободный в обращении с приближенными людьми, Лжедимитрий позволял им делать замечания насчет его образа жизни, если только эти замечания не переходили границ вежливости: так, однажды, когда в четверг на шестой неделе Великого поста за столом царским подали телятину, то князь Василий Шуйский заметил, что в пост русские не могут есть мяса; Лжедимитрий начал спор с князем; думный дворянин, известный уже нам неразборчивостью выражений, Татищев, взял сторону Шуйского и наговорил царю таких вещей, что тот должен был выгнать его из-за стола и хотел было сослать в Вятку, но простил по просьбе Басманова.

Видя расположение большинства московских жителей к Лжедимитрию, расположение, не нарушаемое противными старине поступками последнего, наученный страшным опытом, что нельзя подвинуть народа против царя одним распущенном слухов о самозванстве, Шуйский прибег к другому средству, к составлению заговора, в челе которого вместе с ним стали князья Василий Васильевич Голицын и Иван Семенович Куракин. Еще прежде свадьбы царя между ними было все улажено; для сохранения единства между собою, необходимого в таком деле, бояре положили прежде всего убить расстригу, "а кто после него будет из них царем, тот не должен никому мстить за прежние досады, но по общему совету управлять Российским царством". Условившись с знатными заговорщиками, Шуйский стал подбирать других из народа, успел привлечь на свою сторону осьмнадцатитысячный отряд новгородского и псковского войска, стоявший подле Москвы и назначенный к походу на Крым: быть может, тут помогла давняя связь новгородцев с Шуйскими. Ночью собрались к князю Василию бояре, купцы, сотники и пятидесятники из полков. Шуйский объявил им о страшной опасности, которая грозит Москве от царя, преданного полякам, прямо открылся, что самозванца признали истинным Димитрием только для того, чтоб освободиться от Годунова, думали, что такой умный и храбрый молодой человек будет защитником веры православной и старых обычаев, но вместо того царь любит только иноземцев, презирает святую веру, оскверняет храмы божии, выгоняет священников из домов, которые отдает иноверцам, наконец, женится на польке поганой. "Если мы, - продолжал Шуйский, - заранее о себе не промыслим, то еще хуже будет. Я для спасения православной веры опять готов на все, лишь бы вы помогли мне усердно: каждый сотник должен объявить своей сотне, что царь самозванец и умышляет зло с поляками; пусть ратные люди советуются с гражданами, как промышлять делом в такой беде; если будут все заодно, то бояться нечего: за нас будет несколько сот тысяч, за него - пять тысяч поляков, которые живут не в сборе, а в разных местах". Но заговорщики никак не надеялись, что большинство будет за них, и потому условились по первому набату броситься во дворец с криком: "Поляки бьют государя!" - окружить Лжедимитрия как будто для защиты и убить его; положено было ворваться в то же время в домы поляков, отмеченные накануне русскими буквами, и перебить ненавистных гостей; немцев положено не трогать, потому что знали равнодушие этих честных наемников, которые храбро сражались за Годунова, верны Димитрию до его смерти, а потом будут также верны новому царю из бояр.

Если заговорщики условились разглашать о самозванстве царя и злых его умыслах, то понятно, что эти разглашения должны были немедленно обнаружиться: если трезвые были осторожны, то пьяные ругали царя еретика и поганую царицу. Немецкие алебардщики схватили одного из таких крикунов и привели во дворец, но бояре сказали Лжедимитрию, что не следует обращать внимания на слова пьяного человека и слушать доносы немецких наушников, особенно когда у него столько силы, что легко задавит всякий мятеж, если б даже кто-нибудь и вздумал его затеять. Такие советы как нельзя лучше приходились по душе Димитрию. Вот почему, когда начальники иноземной стражи на бумаге три дня сряду доносили ему, что в народе замышляется недоброе, то сначала Димитрий спрятал их донесение, сказав: "Все это вздоры!, - а потом, когда это ему наскучило, велел наказывать доносчиков. В это время готовилась воинская потеха: Димитрий хотел сделать примерный приступ к деревянному городку, выстроенному за Сретенскими воротами. Заговорщики воспользовались этими приготовлениями и распустили слух, что царь во время потехи хочет истребить всех бояр, а потом уже без труда поделится с Польшею московскими областями и введет латынство. Если заговорщики не щадили царя, то тем менее должны были щадить его гостей, с которыми, по их словам, он замышлял сгубить Русскую землю; по ночам толпы бродили по улицам, ругая поляков, разумеется, в этом случае к ним приставали и многие из тех, которые не хотели предпринимать ничего против самого Димитрия; дело доходило и до драки; дом, где жил князь Вишневецкий, был раз осажден толпою тысяч из четырех человек. Лжедимитрий смотрел на это как на необходимое столкновение между двумя враждебными народами; ему донесли однажды, что один поляк обесчестил боярыню, ехавшую в повозке: царь нарядил следствие, из которого, однако, по уверению поляков, ничего не оказалось.

<< назад | начало | вперед >>