Глава четвертая. Литва (часть 4)

<< назад | начало | вперед >>

В том же году умер Казимир; Польша и Литва разделились между его сыновьями: Яну Альбрехту досталась Польша, Александру - Литва. Посылая в Крым Константина Заболоцкого, Иоанн велел ему сказать Менгли-Гирею, что король умер, остались у него дети, такие же Москве и Крыму недруги, как и отец; чтоб хан с ними не мирился, чтоб шел на Литву, великий князь также хочет сам сесть на коня. При Казимире Иоанн не хотел начинать явной войны, позволял послам своим соглашаться провожать хана в поход на Литву только в крайности, теперь же дает такой наказ Заболоцкому: "Пойдет хан на Литву и велит ему идти с собою, то ему идти, не отговариваться; говорить царю накрепко, чтоб непременно пошел на Литовскую землю; если царь пойдет, чтоб шел на Киев". Заболоцкий отвечал, что по его настоянию хан велел схватить литовского посла князя Ивана Глинского и хочет идти сам на Литву. Крымцы воевали между Киевом и Черниговом, но это были ничтожные отряды. Иоанн был недоволен и писал Заболотскому: "Пишет мне царь, что беспрестанно его люди Литовскую землю воюют, а мы здесь слышали, что мало их приходило на Литовскую землю и не брали ничего; нынче он сына послал и с ним пятьсот человек; но пятьюстами человек какая война Литовской земле?" При этом послан был наказ послу: "Если хан спросит: а зачем князь великий сам не сел на коня?" - то отвечать: "Не знаю, будут другие послы, те скажут зачем". Поехал другой посол; ему дан был наказ: "Если спросит хан, зачем князь великий сам не сел на коня?" - отвечать: "За нарядом тяжелым".

Иоанн сам не хотел садиться на коня, но воевода его, князь Федор Оболенский, напал на Мценск и Любутск, сжег их, вывел в плен наместников, бояр и многих других людей; другой московский отряд захватил два города - Хлепень и Рогачев. Литве было трудно отбиваться от Иоанна и от Менгли-Гирея вместе; начали думать о мире с Москвою и, чтоб склонить Иоанна к уступкам, решили предложить ему брачный союз одной из дочерей его с великим князем Александром. Пан Ян Заберезский, наместник полоцкий, прислал в Новгород к тамошнему воеводе Якову, Захарьичу писаря своего Лаврина под предлогом покупки разных вещей в Новгороде, а в самом деле с предложением о сватовстве. Яков Захарьич, услыхав это предложение, сам поехал в Москву объявить о нем великому князю. Иоанн сначала приговорил было с боярами, что Якову не следует посылать к Заберезскому своего человека с ответом на его предложение, но потом, когда Яков уехал уже в Новгород, великий князь передумал и послал ему приказ отправить своего человека к Заберезскому, не прекращая, впрочем, военных действий, "потому что и между государями пересылка бывает, хотя бы и полки сходились"; велел писать вежливо, потому что Заберезский писал вежливо; посланный должен был изведать все тамошние дела: как Александр живет с панами, как у них дела в земле, какие слухи про Александровых братьев. В Москве поняли, зачем в Литве хотят прежде начать дело о сватовстве, и потому посланец Якова Захарьича должен был сказать Заберезскому, что до мира нельзя толковать о браке.

Но литовские паны продолжали настаивать на сватовстве: тот же Заберезский писал в Москву к тамошнему первому боярину, князю Ивану Юрьевичу Патрикееву: "Дознайся у своего государя, великого князя, захочет ли он отдать дочку свою за нашего господаря, великого князя Александра? А мы здесь с дядьми и братьями нашими (т. е. с старшими и равными панами) хотим в том деле постоять". Наконец, в ноябре 1492 года явился в Москву посол от Александра, пан Станислав Глебович, который начал дело жалобами на прежние обиды Литве от Москвы при Казимире и новые при Александре, на сожжение Мценска и Любутска, взятие Хлепеня и Рогачева, сожжение Масальска, взятие Негомири и Бывалицы - волостей князя Бывалецкого-Вяземского, Тешинова - волости князей Крошинских. Отправивши посольство, Станислав обедал у великого князя, который, по обычаю, отпустил после обеда на посольское подворье князя Ноздреватого с медом поить Глебовича. Во время угощения, уже в нетрезвом виде, Станислав начал говорить Ноздреватому о сватовстве и заключении мира, объявил, что должен говорить об этом с князем Патрикеевым, и действительно на пиру у последнего начал речь о сватовстве; но Патрикеев на этот раз ничего не отвечал, потому что время и положение Глебовича было неприличное, на другой день уже по приказу великого князя он спросил у посла о деле, и тот отвечал, что говорил от себя, а не по приказу своего великого князя, и просил, чтоб Патрикеев выведал у Иоанна, хочет ли он выдать дочь свою за Александра. Князь Иван Юрьевич отвечал вопросом: "По-вашему, какому делу надобно быть прежде: миру или сватовству?" Посол отвечал, что когда великие литовские люди приедут, то они об этом поговорят с великими московскими людьми. Этим пока покончились речи о сватовстве; на жалобы же посла великий князь отвечал через казначея своего Дмитрия Владимировича, что Литва обижает Москву, а не наоборот, что жители Мценска и Любутска беспрестанно нападали на московские области и на сторожей, что наши, не могши более терпеть этого, ходили на Мценск и Любутск за своими женами, детьми и имением, что Хлепень в старых договорах приписан к Московскому княжеству, а Рогачев исстари принадлежит Твери, что о сожжении Масальска в Москве еще не получено известия. Князь Патрикеев сказал от себя послу, что, когда будет мир, для заключения которого литовские послы должны приехать в Москву, тогда и дело о сватовстве начнет делаться, чего московские бояре желают. А потом князь Иван Юрьевич говорил, между прочим, в разговоре, чтоб при деле лишних речей не было: как прежде приезжал от короля Казимира посол для заключения мира, то много было лишних речей, отчего дело и не состоялось. К Заберезскому Патрикеев отправил своего человека с грамотою, где писал то же самое, т. е. что прежде надобно мир заключить и чтоб паны этим делом не медлили, что же касается условия, чтоб оба государства держали те земли, которые издавна им принадлежали, то великий князь Иоанн земель Литовского государства не держит - держит свои земли.

<< назад | начало | вперед >>