Глава шестая. От взятия Киева войсками Боголюбского до смерти Мстислава Торопецкого (1169-1228) (часть 15)

<< назад | начало | вперед >>

Удостоверившись при этом случае, что галичане хотят русского князя, венгры начали мстить им насилиями: стали отнимать у них жен и дочерей и брать себе в наложницы, начали ставить лошадей своих в церквах и избах; встужили тогда галичане и сильно раскаялись, что прогнали своего князя Владимира. И вот пронесся слух, что Владимиру удалось убежать из венгерской неволи (1190 г.): на башне ему поставлен был шатер; он изрезал полотно, свил из него веревку и спустился по ней на землю; двое сторожей было подкуплено, они довели его до Немецкой земли, к императору Фридриху Барбароссе, который, узнавши, что Владимир родной племянник по матери князю Всеволоду суздальскому, принял его с любовию и большою честию, и когда Владимир обещал ему давать ежегодно по две тысячи гривен серебра, то Фридрих отправил его при своем после к польскому князю Казимиру с приказом, чтоб тот помог ему получить обратно галицкий стол; Казимир послушался и отправил с Владимиром к Галичу воеводу своего, Николая. Когда галичане узнали о приближении своего дедича с польскими войсками, то с радостию вышли к нему навстречу, провозгласили князем своим, а королевича прогнали из земли. Но Владимир не считал себя безопасным от соседних князей, иноземных и русских, до тех пор, пока не приобретет покровительства дяди своего, сильного князя суздальского, и потому послал к нему с следующими словами: "Отец и господин! Удержи Галич подо мною, а я божий и твой со всем Галичем и в твоей воле всегда". Всеволод отправил послов ко всем русским князьям и в Польшу и взял со всех присягу не искать Галича под его племянником. И с тех пор, говорит летописец, Владимир утвердился в Галиче, и никто не поднимался на него войною.

Влияние северного князя на дела Южной Руси еще более обозначилось по смерти Святослава Всеволодовича (1194 г.), оставившего по себе в летописи память мудрого князя. Преемником его в Киеве был Рюрик Ростиславич, которого на Руси приняли с большою радостию, и киевляне, и христиане, и поганые, потому что, говорит летописец, он всех принимал с любовию, и христиан и поганых, и не отгонял от себя никого, Севши в Киеве, Рюрик послал сказать брату своему Давыду в Смоленск: "Брат! Мы теперь остались старше всех в Русской земле; приезжай ко мне в Киев, повидаемся и подумаем, погадаем вместе о Русской земле, о братьях, о Владимировом племени и покончим все дела". Но этот князь, считавший себя старшим в Русской земле, получил старшинство по воле другого князя, старейшего и сильнейшего князя Суздальской земли: Всеволод, говорит северный летописец, послал мужей своих в Киев, и те посадили там Рюрика Ростиславича. Давыд смоленский согласился на предложение брата и поплыл к нему вниз по Днепру; в Вышгороде свиделись братья и стали пировать: сперва Рюрик позвал на обед Давыда; князья повеселились, обдарили друг друга и расстались в большой любви; потом позвал Давыда к себе в Белгород племянник его, Ростислав Рюрикович, - здесь было также большое веселье. Давыд отплатил также угощениями и дарами: сперва позвал на обед брата Рюрика и племянников; потом позвал на обед монахов из всех монастырей, роздал им и нищим большую милостыню; наконец, позвал черных клобуков, напоил их всех и одарил богато. Киевляне с своей стороны позвали Давыда на обед и обдарили, и Давыд отблагодарил их веселым пиром. Пируя, братья занимались и делом: покончили все ряды о Русской земле, о братье своей, о Владимировом племени, после чего Давыд отправился назад в Смоленск, Но Ростиславичи скоро увидали, что им не приходилось оканчивать всех рядов своих о Русской земле без ведома князя суздальского; в Киев приехали послы из Владимира и сказали Рюрику от имени своего князя: "Вы назвали меня старшим в своем Владимировом племени; теперь ты сел в Киеве, а мне не дал никакой части в Русской земле, роздал другим, младшей братье; ну если мне в ней нет части, то как ты там себе хочешь: кому дал в ней часть, с тем ее и стереги; посмотрю, как ты ее с ним удержишь, а мне не надобно". По словам владимирских послов выходило, что князь их сердился на Рюрика за то, что он отдал лучшую волость зятю своему, Роману волынскому, именно пять городов: Торческ, Треполь, Корсунь, Богуслав, Канев, лежащих на реке Роси, по границе с степью, в стране, населенной черными клобуками, игравшими такую важную роль в усобицах княжеских. Рюрик начал думать с боярами, как бы уладить дело; ему никак не хотелось брать назад волость у Романа, потому что он поклялся ему не давать ее никому другому; он предлагал Всеволоду другие города, но тот не хотел ничего, кроме Поросья, и грозился начать войну в случае отказа. В таких затруднительных обстоятельствах Рюрик обратился к митрополиту Никифору и рассказал ему все дело, как он целовал крест Роману не отнимать у него Поросья, как не хочет нарушить клятвы, и из-за этого начинается у него война со Всеволодом. Митрополит отвечал: "Князь! Мы приставлены от бога в Русской земле удерживать вас от кровопролития; если станет проливаться христианская кровь в Русской земле из-за того, что ты дал волость младшему, обойдя старшего, и крест целовал, то я снимаю с тебя крестное целование и беру его на себя, а ты послушайся меня: возьми волость у зятя и отдай ее старшему, а Роману дай вместо нее другую". Рюрик послал сказать Роману: "Всеволод просит под тобою волости и жалуется на меня из-за тебя". Роман отвечал: "Батюшка! Нечего тебе из-за меня начинать ссору с сватом: ты мне можешь или другую волость дать вместо прежней, или заплатить за нее деньгами". Рюрик, подумав с братьею и боярами, послал сказать Всеволоду: "Ты жаловался на меня, брат, за волость; так вот тебе та самая, которую просил".

<< назад | начало | вперед >>