Глава четвертая. События при правнуках Ярослава I, борьба дядей с племянниками в роде Мономаха и борьба Святославичей с Мономаховичами до смерти Юрия Владимировича Долгорукого (125-1157) (часть 31)

<< назад | начало | вперед >>

Этим печальным походом заключилась деятельность Изяслава. В 1154 году, женившись во второй раз на царевне грузинской, Изяслав схоронил брата Святополка, а потом скоро сам занемог и умер. Летописец называет его честным, благородным, христолюбивым, славным; говорит, что плакала по нем вся Русская земля и все черные клобуки, как по царе и господине своем, а больше, как по отце; причина такой любви народной ясна: при необыкновенной храбрости (в которой равнялся с ним, быть может, из князей один Андрей Юрьевич), не уступая никому первого места в битве, гоня врагов и в то время, когда полки его бывали разбиты, Изяслав отличался также искусством, был хитер на воинские выдумки; но, будучи похож на знаменитого деда своего храбростию, отвагою, он напоминал его также ласковостию к народу; мы видели, как он обращался с ним в Киеве, в Новгороде; неприятное правление дяди Юрия только оттенило добрые качества Изяслава, заставило смолкнуть всякое нерасположение, какое у кого было к нему, и мы видели, как ревностно бились за него и граждане и черные клобуки, прежде равнодушные. Поговорка его: "Не идет место к голове, а голова к месту", показывает его стремление, его положение и, по всем вероятностям, служила для него оправданием этих стремлений и происшедшей от них новизны положения его; поговорка эта оправдывает стремление дать личным достоинствам силу пред правом старшинства. Действительно, Изяслав в сравнении с своими старшими, дядьями, был в роде Мономаховом единственною головою, которая шла к месту. Но мы видели, что Изяслав должен был уступить; ему не удалось дать преимущества личным достоинствам своим и даже другому праву своему, праву завоевателя, первого приобретателя старшей волости; несмотря на то, что он головою добыл Киев, он принужден был, наконец, признать старшинство и права дяди Вячеслава, которого голова уже никак не шла к месту; а преждевременная смерть Изяслава нанесла окончательный удар притязаниям племянников и Мстиславовой линии: из братьев Изяславовых ни один не был способен заменить его; деятельнее, предприимчивее дядей был сын его Мстислав, но он не мог действовать один мимо родных дядей и против них; его положение было одинаково с положением отца, только гораздо затруднительнее; заметим еще, что преждевременная смерть отца Изяслава, отказавшегося от старшинства в пользу дяди, в глазах многих должна была отнимать у молодого Мстислава право считаться отчичем на столе киевском.

Старый дядя Вячеслав плакал больше всех по племяннике, за щитом которого он только что успокоился: "Сын! - причитал старик над его гробом, - это было мое место; но, видно, перед богом ничего не сделаешь!" В Киеве все плакали, а на той стороне Днепра сильно радовались смерти Изяславовой и не тратили времени. Изяелав Давыдович черниговский немедленно поехал в Киев; но на перевозе у Днепра встретил его посол от старика Вячеслава с вопросом: "Зачем приехал, и кто тебя звал? Ступай назад в свой Чернигов". Изяслав отвечал: "Я приехал плакаться над братом покойником, я не был при его смерти, так позволь теперь хотя на гробе его поплакать". Но Вячеслав, по совету с Мстиславом Изяславичем и боярами своими, не пустил его в Киев. Трудно решить, насколько было справедливо подозрение Мстислава и киевских бояр; для оправдания их мы должны припомнить, что в 1153 году Изяелав Давыдович имел съезд с Святославом Ольговичем, где двоюродные братья обещали друг другу стоять заодно. В Киеве с нетерпением дожидались приезда Ростислава Мстиславича из Смоленска и между тем решились разъединить Черниговских, привлекши на свою сторону Святослава Всеволодича, которому легче всего было стать на стороне Мстиславичей и по родству, да и потому, что из всех Черниговских он один был отчич относительно старшинства и Киева. К нему-то старик Вячеслав послал сказать: "Ты Ростиславу сын любимый, также и мне; приезжай сюда, побудь в Киеве, пока приедет Ростислав, а тогда все вместе урядимся о волостях". Всеволодич, не сказавшись дядьям своим, поехал в Киев и дождался там Ростислава, которому все очень обрадовались, по словам летописца: и старик Вячеслав, и вся Русская земля, и все черные клобуки. Вячеслав, увидав племянника, сказал ему: "Сын! Я уже стар, всех рядов не могу рядить; даю их тебе, как брат твой держал и рядил; а ты почитай меня, как отца, и уважай, обходись, как брат твой со мною обходился; вот мой полк и дружина моя, ты их ряди". Ростислав поклонился и сказал: "Очень рад, господин батюшка, почитаю тебя, как отца господина, и буду уважать тебя, как брат мой Изяслав уважал тебя и в твоей воле был". Киевляне, посадивши у себя Ростислава, также сказали ему: "Как брат твой Изяслав обходился с Вячеславом, так и ты обходись, а до твоей смерти Киев твой".

Первым делом Ростислава было урядиться с сестричичем своим (племянником от сестры), Святославом Всеволодичем; он сказал ему: "Даю тебе Туров и Пинск за то, что ты приехал к отцу моему Вячеславу и волости мне сберег, за то и наделяю тебя волостию"; Святослав принял это наделение с радостию. Нужно было богатою волостию привязать к себе сына Воеволодова, потому что на той стороне Днепра дядья его уже действовали заодно с Юрием суздальским; еще до приезда Ростислава в Киев они стали пересылаться с Юрием, следствием чего было движение сына Юрьева Глеба со множеством половцев на Переяславль: мы видели, что этот князь был послан отцом в кочевья привесть как можно более варваров. Переяславля взять Глебу не удалось, но он взял Пирятин на реке Удае. Ростислав и Святослав Всеволодич выступили к Днепру и стали собирать дружину, как пригнал к ним посол от Мстислава Изяславича переяславского с вестию, что половцы уже у города и стреляются с жителями; тогда Ростислав немедленно отрядил сына своего Святослава в Переяславль, куда тот и успел пробраться. На другой день половцы начали крепче приступать к городу; но когда узнали, что к Мстиславу пришла подмога, то испугались и ушли за Сулу. Узнав о бегстве половцев, Ростислав, по совету с братьею, решился, не заходя в Киев, идти прямо на Изяслава Давыдовича черниговского: "Нужно нам, - говорил Ростислав, - предупредить Юрия, либо прогнать его, либо мир заключить". Киевские полки и торки под начальством трех князей - Ростислава, Святослава Всеволодича и Мстислава Изяславича перешли уже Днепр у Вышгорода и хотели идти к Чернигову, как вдруг прискакал к Ростиславу гонец из Киева и объявил: "Отец твой Вячеслав умер". "Как умер? - сказал Ростислав, - когда мы поехали, он был здоров?" Гонец отвечал: "В эту ночь пировал он с дружиною и пошел спать здоров; но как лег, так больше не вставал". Ростислав тотчас же поскакал в Киев, похоронил дядю, роздал все имение его духовенству и нищим и, поручив остальные дела все матери своей, вдове Мстиславовой, отправился опять на ту сторону Днепра. Приехавши к войску, он начал думать с племянниками и дружиною - идти или нет на Чернигов? бояре советовали не ходить: "Дядя твой Вячеслав умер, - говорили они, - а ты еще с людьми киевскими не утвердился; лучше поезжай в Киев, утвердись там с людьми и тогда, если дядя Юрий придет на тебя, то захочешь помириться с ним, помиришься, а не захочешь, будешь воевать". Любопытно, что киевские бояре хотят, чтоб Ростислав ехал в Киев и урядился с его жителями, тогда как последние уже прежде объявили ему, что Киев принадлежит ему до самой смерти; притом Ростислав только что приехал из Киева; если бы граждане хотели объявить ему что-нибудь новое, то объявили бы после похорон Вячеславовых. Должно думать, что боярам самим хотелось возвратиться в Киев и урядить там свои дела по смерти старого князя; быть может, им хотелось заставить киевлян утвердиться с Ростиславом насчет новой дружины. его смоленской. Как бы то ни было, Ростислав не послушался бояр и пошел к Чернигову, пославши наперед сказать Изяславу Давыдовичу: "Целуй крест, что будешь сидеть в своей отчине, в Чернигове, а мы будем в Киеве". Изяслав отвечал: "Я и теперь"вам ничего не сделал; не знаю, зачем вы на меня пришли; а пришли, так уже как нам бог даст". Но ведь он подвел Глеба Юрьевича с половцами и был с ним вместе у Переяславля, замечает летописец. На другой день Давыдович соединился с Глебом и половцами и вышел против Мстиславичей; Ростислав, увидав множество врагов, а у себя небольшую дружину, испугался и стал пересылаться с Изяславом насчет мира, отдавал ему под собою Киев, а под племянником Мстиславом - Переяславль. Такое недостойное поведение, трусость, неуменье блюсти выгоды племени сильно раздосадовали Мстислава Изяславича: "Так не будут же ни мне Переяславля, ни тебе Киева", - сказал он дяде и поворотил коня в Переяславль; Ростислав, оставленный племянником, был обойден половцами и после двухдневной битвы обратился в бегство; преследуемый врагами, он потерял коня, сын Святослав отдал ему своего, а сам стал отбиваться от половцев и таким образом дал отцу время уйти.

<< назад | начало | вперед >>