Глава вторая (часть 3)

<< назад | начало | вперед >>

У понтийских греков существовал другой миф о происхождении скифов. В нем говорится, что Геркулес пришел в страну, заселенную после скифами, и которая тогда была пуста. Там застигли его буря и холод, он завернулся в львиную кожу и заснул. Проснувшись, Геркулес увидал, что лошади, которых он оставил пастись, исчезли; он начал искать их по всей стране и когда пришел в лесную припонтийскую область Гюлэю, то нашел в пещере чудовище, ехидну, полуженщину и полузмею. На спрос Геркулеса ехидна отвечала, что лошади у нее, но что она не отдаст их до тех пор, пока он не согласится иметь с нею связь; Геркулес принужден был исполнить ее желание; плодом этой связи было трое сыновей: Агатирс, Гелон и Скиф, из которых последний, как самый достойный сын Геркулеса, остался обладателем страны и родоначальником царей скифских. Этот миф есть видоизменение первого, греческие поселенцы привели своего странствующего героя-полубога на северные берега Понта; Скифия гордилась следом стопы Геркулесовой, как одним из чудес своих, и точно дух Греции оставил здесь много дивных следов, открываемых теперь наукою. В пустыне Геркулес должен был сочетаться с чудовищем, ехидною, дочерью Борисфена, в скифском предании, и которой форма, равно как обитание в пещере Гюлэйской, указывает на первобытное состояние северных берегов Понта, только что вышедших из-под воды; от этого странного брака греческого героя с чудовищем произошли варварские и полуварварские смешанные народы, ибо гелоны, по утверждению Геродота, суть эллины, поселившиеся среди будинов. В этом мифе замечательно также для нас сближение трех народов - агатирсов, гелонов и скифов, как происшедших от одного прародителя.

Кроме мифов, историк имеет предание, которое он не усомнится принять за достоверное, если обратить внимание на положение страны и на события, случившиеся уже на памяти истории: северные берега Понта - открытая дорога между Европою и Азиею - были поэтому самому изначала местом столкновения народов, из которых один вытеснял другой из жилищ его или по крайней мере подчинял его остатки своему господству. Так Аристей, по свидетельству Геродота, рассказывал, что на северных берегах Понта жили киммерияне, к северу от них - скифы, за ними - исседоны, за этими - аримаспы (одноглазые), грифы и, наконец, у Северного океана - гипербореи. Последние оставались спокойны, но из остальных те, которые жили севернее, вытесняли живших на юге, так что киммерияне принуждены были совершенно оставить страну и уступить ее скифам. У Геродота есть другое предание, что кочевые скифы жили в Азии, к югу от Аракса; вытесненные массагетами, они двинулись к западу, в страны киммериян. Это предание имеет также много за себя для историка, потому что движение кочевых народов шло постоянно от востока к западу, притом же это предание нисколько не противоречит Аристееву: скифы, изгнанные массагетами, двинулись к северо-западу и заняли сперва страну, лежавшую к северу от киммериян, потом, теснимые исседонами, принуждены были двинуться к югу.

Относительно наружности скифы представляются у древних белокожими, краснолицыми, голубоглазыми, с мягкими, длинными, жидкими, искрасна-желтыми волосами. Скифы были очень похожи друг на друга, толсты, мясисты; браки их не отличались плодовитостию; нравы их - нравы всех младенчествующих народов; они были страстны, вспыльчивы, ленивы; их обычаи - обычаи всех кочевых народов, каких еще и теперь много питают степи Средней Азии; мужчины на лошадях, женщины и дети в кибитках, запряженных волами, перекочевывали с одного пастбища на другое; пища их - лошадиное молоко и мясо. Как все варварские народы, скифы любили опьяняться дымом пахучих трав, потом полюбили привозное из Греции вино и пили его чистое, мужчины и женщины; пили и мед. На войне скифы отличались храбростию и жестокостию: сдирали кожу с убитых врагов, пили из черепов их; рассказы о скифских жестокостях повели к слуху, что они людоеды, питались даже мясом собственных детей своих. Сражались они конные и пешие, особенно славились скифские стрелки; стрелы намазывались ядом. Война считалась почетнейшим занятием; купцы уважались меньше, чем воины; итак, между скифами были купцы, были и земледельцы, как мы видели; для нас очень важно известие, что скифы позволяли каждому селиться на своих землях и заниматься земледелием под условием дани - так поступали всегда кочевники, которым не было дела до быта подвластных им племен, лишь бы последние исправно платили дань; это же известие объясняет нам приведенное известие Геродота о скифах, которые сеяли хлеб не для собственного употребления, а на продажу; вероятно, они продавали хлеб, чтоб заплатить дань господствующему племени. Трудно решить, одному ли владельцу повиновались скифы или многим; вождь на войне был судьею в мирное время. Скифия разделялась на округи, в каждом округе был особый начальник, для общего собрания, веча, назначалось особое место. Различие между знатными и чернью, между богатыми и бедными существовало у скифов; были у них и рабы, которых они ослепляли. Касательно религии Геродот перечисляет названия следующих божеств: Табити (Веста), Папайос (Зевс), Апия (Земля), Ойтосир (Аполлон), Артимпаса (Афродита), Тамимасадас (Посейдон), кроме того упоминается о Геркулесе и Марсе; Табити (Веста), божество семьи, домашнего очага, пользовалось особенным уважением, считалось народным скифским божеством. Поклясться очагом, домашним божеством начальника, считалось величайшею клятвою, ложная клятва этим божеством причиняла, по мнению скифов, болезнь начальнику. При кочевой жизни общественное богослужение не могло быть развито у скифов, понятно, что у них не могло быть храмов; изображением Марса служил меч, этому божеству приносились годичные жертвы - лошади и другие животные, приносили в жертву и пленных, изо ста одного. Вместо жрецов и у скифов, как у всех младенчествующих народов, видим толпу кудесников, гадателей; припонтийские страны славились как местопребывание чародеев. По смерти начальников своих скифы погребали вместе с ними их наложниц, служителей, лошадей и разные необходимые для жизни вещи. Из этих главных черт скифского быта есть ли хотя одна, которой бы мы не нашли и у других младенчествующих племен? У древних, как и у новых образованных народов, между писателями иногда встречаются различные отзывы о варварских племенах: одни, поборники своего образованного общества, выставляют быт варваров с самой черной стороны, другие, наоборот, будучи недовольны испорченностию нравов, господствующею в некоторые времена у образованных народов, любят превозносить грубые нравы дикарей, возвышать их до идеальной простоты и невинности; такие противоположные мнения мы встречаем у писателей и о скифах: одни описывают грубость их самыми черными красками, делают из них людоедов, пожирающих собственных детей, другие превозносят чистоту, неиспорченность их нравов, довольство малым и упрекают греков и римлян в разврате, который они внесли к скифам.

<< назад | начало | вперед >>